Места проведения чемпионата мира по футболу многое говорят о политических отношениях центра и периферии в России, пишет в статье для The Washington Post доцент кафедры политологии в Университете Центральной Флориды Константин Эш.
Все 11 городов находятся в европейской части страны, как изначально и предлагалось в российской заявке. Некоторые из них не вызывают удивления: Москва и Санкт-Петербург - крупнейшие российские города, а в Сочи и Казани уже имелись большие новые стадионы.
"Недоумение вызывает выбор в пользу других городов", - говорится в статье. В Екатеринбурге, например, для выполнения требований ФИФА нужны были большие временные трибуны. Команды Калининграда, Нижнего Новгорода и Волгограда играют во втором дивизионе и едва ли привлекут достаточно зрителей, чтобы заполнить стадионы на 40 тысяч мест.
Еще больше, по словам Эша, озадачивает то, что выбор не был сделан в пользу Краснодара или дополнительной площадки в Москве, где есть финансируемые частным образом стадионы, отвечающие требованиям ФИФА.
"Распределение семи городов, которые получили новые стадионы в рамках подготовки к чемпионату мира, позволяет предположить, что Москва задействовала стратегию поощрения и наказания, направленную на региональных чиновников. Федеральное правительство награждало местных чиновников за преданность в этнически нерусских регионах и при этом приманивало менее благосклонных чиновников в регионах, преимущественно населенных русскими", - предполагает автор.
Местные чиновники могут указывать на стадион как на крупное достижение или воспользоваться строительством ради личной выгоды, поясняет Эш. Он пишет: "Для чемпионата мира по футболу федеральное правительство не только оплатило стадионы, но также оказалось под давлением требований платить за их содержание. Таким образом, местные чиновники могут извлекать как политическую, так и финансовую выгоду от новых стадионов для ЧМ в своем городе и не нести при этом финансовое бремя. Учитывая заинтересованность региональных чиновников в получении нового спортивного объекта, федеральное правительство может использовать строительство нового стадиона, чтобы их наградить, или наказать, или приманить".
Автор статьи полагает, что города для заявок выбирались по двум схемам: по проценту голосов в поддержку "Единой России" на выборах 2007 года и по проценту этнических русских в регионе. "Для городов со значительной численностью этнических меньшинств решающую роль во включении в заявку, по-видимому, сыграла более широкая поддержка "Единой России", - пишет Эш.
Саранск, столица Мордовии, был выбран после того, как 93% населения региона проголосовали за "Единую Россию", считает автор. Более крупные города поблизости, населенные этническими меньшинствами, такие как Уфа (83% за "Единую Россию") и Ижевск (61%), отбор не прошли.
"Однако доля голосов за "Единую Россию", видимо, не повлияла или даже оказалась негативным фактором для регионов с более чем 90-процентным русским населением", - отмечается в статье. Волгоград, где 57% поддержали "Единую Россию", опередил Пермь и Саратов, где за ЕР выступили 60%.
Автор обращает внимание на то, что в 2012 году после выборов из списка городов - хозяев чемпионата убрали Подольск, Краснодар и Ярославль. Это пример того, как федеральное правительство наказало населенные преимущественно русскими регионы, которые не обеспечили поддержку "Единой России", отмечает Эш.
Хотя Россия остается авторитарным режимом, Москва не обладает абсолютной властью над периферией и ведет сложную игру по наказанию и вознаграждению за лояльность, делает вывод автор статьи. "Это помогает объяснить, почему чемпионат мира по футболу 2018 года принес новые стадионы в такие города, как Калининград и Саранск, а не в более известные российские города с большей численностью населения", - резюмирует Эш.