Рынок на Сухаревской площади существовал и раньше, но настоящую популярность обрел после 1812 года, когда генерал-губернатор Растопчин издал приказ: «все вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и всякий владелец может их продавать». Местом узаконенной торговли награбленным назначалась Сухаревка (оттого и назвал ее Гиляровский «дочь войны»). Почтенная публика на барахолку валила валом.
«...на Сухаревке можно обуться и одеться..., наесться и даже сладко дремотно выспаться на пружинных диванах или на навале перин, набитых мочалками, под баюканье людского говора, канареечных, свистящих органчиков, гуслей, самогудов и беспрестанных предупредительных звонков конки... Торг у Сухаревой башни продолжается до сумерек», – пишет путеводитель конца XIX века.
Здесь вовсю цвел криминальный элемент. Сновали карманники и шулеры, практически открыто продавалось краденое, и бывало, хозяева находили здесь свои утраченные вещи. Гиляровский рассказывал, как один художник купил в местной лавочке прекрасную старую вазу – в пару своей, а придя домой, выяснил, что его вазу успели украсть и продать ему же.
Здесь продавали модные пальто, линяющие под первым дождем, и сапоги с бумажными подметками. Тем не менее горожане приезжали сюда в надежде получить «на грош – пятаков!», и зачастую им это удавалось, особенно если речь шла о ворованном – оно сбывалось задешево. Полиция на рынке присутствовала, но на «мелочь» внимания не обращала, имела здесь другие интересы: воры часто служили осведомителями.
Весьма колоритной была фигура сыщика Смолина, прозывавшегося Сухаревским губернатором и накоротке общавшегося с местными авторитетами. Рассказывали, как из Кремля украли тяжеленную медную пушку. Дело было поручено Смолину. Сыщик собрал сухаревских и наказал, чтоб в течение суток пушку поставили на пустыре. Так и случилось. Пропажу водворили на прежнее место. А после выяснилось, что, выполняя волю «губернатора», украли пушку с другой кремлевской стены.
