Недавно два дня я проходила с температурой, больным горлом и отказывающимся дышать носом. Мозг не желал ловить никакие темы для размышлений. Сегодня мне горазд лучше, но я по-прежнему не знаю, о чём бы написать. Почитала в поисках вдохновения других. О чём у них? Что больше всего занимает чужие умы? Хех! Да тут речь и не совсем, чтобы об умах. Тут скорее о том, что занимает сердца. Или души? Через один все тексты о любви. А ведь, вроде, весна пролетела, май отмаялись. Но нет. С этим невозможно отмаяться.
Где-то в дебрях виртуальности, если очень хорошо поискать, можно откопать мои однозначные заявления о том, что любви нет. Совсем. Есть симбиозы, эгоизм, взаимовыгодные отношения, много чего ещё. Любви нет. Именно так. Категорично. Я даже знаю, где искать эти реплики, но не полезу. И так помню: «Всё, что мы называем любовью, на деле прост одна из форм взаимовыгодного обмена между кем-то и кем-то или между кем-то и чем-то. Не имеет значения, речь о любви к родине, ребёнку, животным, другу, работе, супругу. Ты что-то отдаёшь, а что-то получаешь. Например, что? Ощущение нужности, ощущение, что ты хороший, хорошее настроение… Много чего.
Я такое даже и в сочинениях по литературе писала. Ага. Любовь в поэзии такого-то, говорите? Сейчас-сейчас, погодите. Любовь? А где вы её нашли? Тут сплошной махровый эгоизм, здесь страх одиночества, вон там и вовсе корысть. Любовь? Не, не слышали. Мне ставили «пятёрки» с припиской «за собственное мнение».
Иногда я спрашивала себя, люблю ли я того или иного человека. И тотчас в голове внутренний кто-то начинал уточнять: «А из горящего дома бы его вытащила? Агаааа! Задумалась! А ты знаешь, за сколько выгорает дотла коробка из стекла и бетона? Пока ты думала, человек уже сгорел заживо!» Как-то так, да. И в ЗАГСе я аккуратно обошла эту тему. Своему мужу я говорила, что в его понимании слова «любовь» я его, конечно, люблю, но вот в моей картине мира любви нет. Он улыбался и говорил, что неплохо бы мне ампутировать часть мозга для полного счастья, чтобы не углублялась чересчур в философию.
Даже с рождением ребёнка ничего особенно не поменялось. Да, я старалась произносить слово, но внутренний голос постоянно напоминал о скорости распространения гипотетических языков пламени, и я всякий раз задумывалась. А раз задумываешься, значит это не про любовь.
На днях моя младшая дочь, придя из садика, провозгласила: «Вика любит Рому!» Ну да, у меня в детском саду тоже была любовь. Он укусил меня за руку так, что остался хороший след. Я, когда пришли его родители, уловила в них что-то такое, что сразу стало понятно: они его дома прибьют за плохое поведение. Я соврала. Сказала, что сама себя цапнула. Зачем? Просто так. Захотелось. Дома влетело мне. За странности. Но он, мальчик, это уловил и с того дня стал ходить за мной попятам. И да, мне он тоже понравился. Так мы и таскались в группе вместе, пока его не перевели в другой сад. Больше я в дошкольном возрасте не влюблялась. Не могла никогда выбрать. Одного было мало. А любить двоих нельзя.
Второй раз я вспомнила про любовь в пятом классе. Его звали Максим. Он сидел со мной за одной партой и даже отвечал взаимностью. Хотя, на самом деле, нас объединяла любовь к математике. Записки про другую любовь были, скорее, приятным дополнением. Но тогда, в свои десять я готова была прожить с ним всю жизнь и родить пятерых детей. А как иначе? Он же великолепно обращался с циферками. А потом я перешла в другую школу и любовь закончилась.
Не любить никого, когда ты подросток, как-то неправильно. Все девочки секретничают о мальчиках, а ты ни о ком сказать не можешь. Так нельзя. И я доставала большую толстую тетрадь и исписывала её от корки до корки. «Я люблю Васю». К концу последнего листочка я уже верила, что в Васе (или не в Васе) есть что-то особенное. Ура-ура. Теперь у меня тоже было то, о чём никому нельзя рассказывать.
В восьмом классе мне, вдруг, не понадобилось писать никаких имён. Появился он. Юра. Мы ходили вместе на факультатив по физике, математике, а ещё в кружок радиолюбителя (или как там оно называлось). Он великолепно разбирался в формулах и циферках. Да, нас связывала любовь к цифрам. Остальное было дополнением. А потом я поняла, что это всё не то. И тут-то пошли потоки рифм про кровь и морковь, грустные мелодии, толстые книжки и поиски её, любви. Настоящей. Разве можно найти её у ровесников? Разумеется, нет. Да, несколько лет поиск любви на деле был поиском хоть в ком-то идеального родителя. Для себя, конечно. Не нашлось.
Зато нашлась очередная любовь. К тому моменту я уже решила для себя, что любви нет, о чём написала пару десятков сочинений по литературе. А потом, вдруг, выяснилось, что она есть. Мне было шестнадцать. И я встретила его. Он отлично разбирался в информатике и был настоящим компьютерным гением, а ещё писал стихи. Два года мы жили вместе. Лодка любви разбилась о быт. Совсем как у литературного классика. Рано. Слишком рано было играть в самостоятельность.
И вот после этого я окончательно сделала вывод о том, что любви нет. Я так и знала же. Вот, видите, я попробовала. Ничего не вышло. А всё почему? А всё потому, что то, что все называют любовью, на самом деле любовью не является. Точка.
Потом у меня случались привязанности, влюблённости, длительные и совсем короткие. Было даже то, что сейчас я бы смело назвала любовью, но тогда оно не называлось никак. Иногда, разумеется, приходилось говорить: «Я тебя люблю». Но только потому, что так надо. Этого ждали. Кроме мужа никто не посвящался в мои представления об этом. Хотя, нет. Однажды, обсуждая с одним кавалером фильм «Титаник», я обмолвилась, что концовка-то – вполне себе хэппи-энд, ибо эти двое никогда бы не смогли приспособиться друг к другу в быту и обыденности. Меня назвали бесчувственной. Я учла. Больше о любви не рассуждала ни с кем.
Потом был брак. Счастливый. Удачный. Но без бабочек в животе. Он нравился мне. Я – ему. Нам было вместе хорошо и комфортно. Мы друг о друге заботились. Нам нравилось просыпаться вместе по утрам. Мы хотели детей. И я знала, что он будет идеальным отцом для будущих детей. Пожалуй, это и есть про любовь. Но тогда этого слова в лексиконе всё ещё не было. Было, но с внутренним скрипом. Потом мужа не стало.
А потом появился он. Он подхватил меня именно в тот момент, когда было совсем плохо. Очень. Ему тоже было плохо, но по другим причинам. Мы почти не встречались. Зато мы писали. Я так и не смогла удалить все архивы переписок. Впрочем, они хранятся настолько далеко, что вряд ли я когда-либо полезу всё это перечитывать. Я просыпалась в шесть утра от его сообщения в телефоне, засыпая в три часа ночи, желала ему спокойных снов. Мы прерывались не более, чем на три часа сна и не более, чем на полчаса днём. Я до сих пор не знаю, про любовь это было или нет, но это было глубоко. Очень. Мы чувствовали друг друга на любом расстоянии. Я всегда знала, если у него случались неприятности. До того, как он звонил или писал. Можно называть это интуицией или как-то иначе. Я не знаю. Но у него было так же. А однажды между нами проскочила искра. Та самая, о которых так любят писать в книжках про любовь. И я поняла, что дальше нельзя продолжать. Я сбежала, пока это электричество не завело туда, куда заходить не следует. Он был женат. У него было двое детей. И был кризис в браке. Нельзя было из поддерживающего фактора превратиться в разрушающий.
Я даже не попрощалась. Мне срочно нужен был кто-то, чтобы пережить это, но на горизонте никого не было. Появлялись хорошие друзья, интересные знакомства. Потом возник он. И это было впервые про бабочек в животе и про всё то из песенок про любовь. Хотя, слова такого всё ещё не было. Да и слово это не подходит. Это было про болезнь. Про «не бросай меня, я без тебя умру», про всякие там «только с тобой я…» и прочее подобное. С обеих сторон. Так не могло продолжаться долго. Оно и не продолжалось. Зато появилась она.
Дочь. И тут меня накрыло. Причём произошло это до её рождения. Меня отпустил этот внутренний голос, вопрошавший про спасённых из огня. Я больше не думала. Я чувствовала. Оказывается, я люблю такое огромное количество людей. И каждого по-особенному. И с этим про любовь, и вон с тем, и с этими… И нет, это не про пресловутое «М+Ж». Это как в философском анекдоте, более смахивающем на притчу, где: «Да что вы привязались к этому сексу?! Все без любви — это грех».
Вот так. На тридцатом году жизни. Даже смешно. Н сейчас оно, действительно, ощущается. И говорится. И оно есть. Но оно не про парность, а именно про любовь. С парами сложнее. М-да.
Даже не сложнее. Страшнее. А вдруг, оно исчезнет? Это ощущение. Которое про любовь. Ну, мало ли. Это ж надо без ошибок. Это ж надо правильно. И я настрочила список качеств идеального мужчины, которые, как казалось, невозможно уместить в одном человеке. А ещё нарисовала картинку про идеальный брак, да. Хотите посмотреть? Ловите:
«Брак — это больше расчет. Нет, не про материальные даже вещи. И даже не про пресловутый борщ с тапочками, сына, дерево или статус.
Если люди при знакомстве первым делом чувствуют искры и импульсы, шансов мало. Ибо это всё притупляет способность оценивать и себя и другого. Притупляет желание узнавать человека. Чувства подогреваются физиологией (что, в принципе-то, неплохо, но если не желать перейти к чему-то долгосрочному).
Если искр удаётся миновать или не дать им вылиться в пожары страстей, у людей есть шанс друг друга постепенно узнать. При этом тоже важно не разом в омут с головой, а плавное погружение друг в друга. Потихоньку, открывая новые грани в себе и в другом. И тут всё зависит от глубины проникновения друг в друга. Это всё может вылиться и в хорошую дружбу, и в прекрасные деловые отношения, и просто остаться на уровне чего-то приятельского. Наверное, стоило бы выделить ещё четвёртый вариант про любовь, но я ж уже писала, что не вижу большой разницы между любить кого-то из друзей и любить в смысле в романтическом ключе. Но фиг с ним, чтобы было понятнее, введём слово любовь.
Так вот ежели у людей имеется достаточная глубина взаимного проникновения в жизнь (и даже не в жизнь, жизнь — это больше, как раз про брак, а в сущность) друг друга, тогда только стоит давать волю всяческим искрам и прочим порывам, которые на этом этапе уже не портят всё, затуманивая отчасти мозг, а хорошо так дополняют картину и помогают в узнавании друг друга. Причём эта стадия она тоже не про семью. Она может длиться долго или не очень. Может даже быть в некоторых случаях переход назад в дружеское русло (хотя, чаще для этого перехода нужен перерыв).
И только если на третьей стадии люди понимают, что у них есть общие цели (тут уж у кого что, начиная от миллиона в сумочке или там пятерых детей, пресловутого стакана воды, заканчивая всяческими карьерными и прочими устремлениями, для которых желательно иметь крепкий тыл в виде семьи), только тогда может идти речь о браке. Кроме общих целей может быть вариант, что просто удобнее жить вместе, но это тоже в некоторой степени расчет».
Красивенько. Правильно. По полочкам. Ха-ха! Любовь к циферкам и тут дала о себе знать. Списочки. Теории. Ну-ну.
А затем меня накрыло. Полностью. Нет, не внезапно. Мы прошли все эти стадии: от просто приятельского общения до более глубокого узнавания и, вроде бы, до любви. Это был единственный мужчина в моей жизни, от которого мне хотелось детей. Не как раньше: хочу детей, а вот мужчина неплохой. Иначе. Мой разум, моё тело, всё говорило о том, что это именно тот, человек. Мой.
Увы, где-то я, наверное, ошиблась. У нас прекрасный ребёнок и отношения в тупике. Но я до сих пор с замиранием внутри вспоминаю миллионы моментов. И я благодарна за то, что они были. Что будет дальше, я не знаю.
Мне тридцать четыре года и я ничего не могу путного сказать про любовь. Зато могу чувствовать. Даже к тебе, читающему это. Ведь писать для кого-то – это тоже про любовь. И прочитать почти две тысячи слов, что-то в них уловив, – тоже про любовь. И всё вокруг, оно про любовь.
