Пол года! Как я могла быть настолько слепа? Он даже виду не подавал! Засыпая, целовал, просыпаясь тоже. Мы вместе гуляли, ели, говорили, в конце то концов. Я понимала, что он сделал это осознанно, он готовился, понимала, что искать бесполезно. Я практически умерла от отчаянья. Если бы не дети, наглоталась бы таблеток. Но мои девочки и так потеряли отца, я должна была быть сильной.
Кое-как мы продержались первое время, пока вошли в новый ритм и стиль жизни. Мои малышки в свои 9 лет, оказались куда серьёзнее и самостоятельнее, чем я думала. Помогли коллеги по работе, начальство разрешило слегка задерживаться, что бы завозить их по утрам в школу. Мать Паши ничуть к нам отношения не поменяла, и осталась полноправным членом нашей семьи, желанным гостем в доме, и моей хорошей подругой. Про Пашу мы иногда всё же вспоминали, потому что иногда он высылал своей матери фотографии с разъяснениями. У него там родился сын, которого он всегда хотел. Он нашёл работу. Жизнь сложилась. Я не простила его, и никогда не прощу, просто потому что нельзя этого делать. Но я его отпустила с миром и продолжила жить.
Спустя почти четыре года, в одно воскресное утро он постучал в нашу дверь. Открыла Марина и тут же захлопнула дверь. Мы с Миланой выскочили в коридор, Марина бледная как полотно смотрела на закрытую дверь. Я подошла к двери и открыла. Там стоял Паша. Все слова пропали. Я не знала, что ему сказать. Всегда думала, что даже слушать не буду, прогоню, но не смогла и пошевелиться.