Евгению Велько 22 года, он квир-активист, музыкант и журналист. А еще Женя долгий период жизни борется за право быть собой — быть мужчиной. Все потому, что он находится в процессе коррекции биологического пола, ведь родился он женщиной. О трансгендерах, переходе, реакции окружающих и отношению общества к «не таким» людям в репортаже mogilev.online.
Прошлое не в прошлом
Не было чего-то классического, как пишут в историях о трансгендерах «В три года я почувствовал: что-то не так». Все произошло достаточно поздно. И это был первый аргумент, который выдавали мне люди. Я стал выглядеть так, как выгляжу сейчас, лет в 19. До этого я выглядел чуть более или чуть менее феминно. Да, это все ощущалось не так остро.
Детство у меня было нормальное, без каких-либо жестких вещей. Я рос с матерью и бабушкой. Как часто бывает в таких семьях — отца у меня не было. В том смысле, что мама не разведена, она родила меня вне брака и не стремилась его заключать. И это очередной аргумент некоторых психологов — недостаток мужского внимания. Как всегда.
Испортил мать
Мы жили довольно счастливо где-то до моих лет 15. Потом моя мать впервые начала встречаться с девушкой. И я начал встречаться с девушкой. Мама любит говорить, что я ее испортил, потому что у меня это произошло раньше.
Я всегда испытывал влечение и к мужчинам, и к женщинам, и к прочим гендерам. Связь с мужчинами общество одобряло, и для меня это было абсолютно нормально. Но лет с 12 я осознал в себе влечение к девушкам. Поговорил с матерью, она абсолютно нормально это восприняла. Годам к 15 и у меня, и у нее была девушка.
Но если мои встречи с девушкой бабушка воспринимала как какую-то игру, в отношении моей матери у нее возникла очень жесткая реакция, которая превратилась в серьезные разногласия, которые длились год, потом два, потом мы начали жить как в общежитии, не разговаривать друг с другом.
Игнорировали друг друга, пока в однажды не случилась ужасная ситуация. Однажды, когда я громко включил музыку, бабушка, посчитав, что я слишком отбился от рук, насмотрелся на мать, позвонила дяде и попросила его приехать. Он приехал и избил меня. В качестве наставления и воспитания. Все это адресовалось и мне, и матери. Толстый намек, что нам нужно было что-то делать со своей жизнью.
В той ситуации я вызвал милицию. Дело закончить не удалось — бабушка предложила нам забрать заявление в обмен на размен квартиры, поскольку мы жили вместе. Мы забрали заявление, но через какое-то время о размене уже не шло речи. Бабушка сказала: «Это моя квартира, и я в ней умру». На самом деле, юридически квартира матери, именно поэтому мы до сих пор в ней живем. Иначе было бы гораздо хуже.
Бабушка
Сейчас мы живем в трехкомнатной квартире. Моя мать живет с женщиной в одной комнате. В другой — я со своим партнером. В третьей — бабушка, которая нас всех ненавидит. От нас отвернулись соседи. У матери на работе знают про ее отношения. У меня в универе тоже. Мы открыты, и поэтому отношение людей к нам так себе.
С тех пор мы так и живем. Бабушка периодически все еще говорит, что эту ситуацию до сих пор не отпускает, а прошло уже лет 7. Она до сих пор пытается «мониторить» все, что происходит в нашей семье.
Дело в том, что не родственники, спустя 5 лет жизни вместе и ведения совместного хозяйства, по заявлению, подтвердив, что они вели это совместное хозяйство, юридически могут стать родственниками. Это такой вялый аналог брака. Лазейка для гомосексуальных семей. Мать с женщиной живут уже 3,5 года. Что будет через время, мы не загадываем, но бабушка взяла это на контроль.
Что касается меня, бабушка хоть и воспринимала все как игру, но вот уже два года я стою на учете, жду комиссии, которая позволит мне сменить паспорт, потому что по документам я все еще девочка. Меня довольно долго держат. Я знаю, что может быть и хуже. В Беларуси могут держать и по пять лет.
Муж
Я сейчас живу с цисгендерным мужчиной (ред. «Цисгендер (сisgender) — человек, чья гендерная идентичность и гендерное самовыражение совпадают с его биологическим полом»).
Мне повезло встретить понимающего человека, который воспринял меня как мужчину. И был согласен на такие отношения, фактически гомосексуальные, со мной. Мы сейчас, что забавно, состоим в юридическом браке. Он реально оформлен, но когда я сменю документы — его расторгнут. Такие вот у нас права человека. Получается, что я сейчас живу в браке, абсолютно нормальном с точки зрения документов, но с точки зрения закона он получается однополым.
Учет
Раньше это был психиатрический диспансер, полностью назывался «Центр пограничных состояний», но произошли изменения. Тех, кто состоял в сексологическом отделении по коррекции биологического пола, перевели в РНПЦ Новинки. Сейчас мы наблюдаемся там.
Мое тело — не мое дело
Я говорю об этом открыто на каждом мероприятии. У меня до сих пор есть вагина. И у меня до сих пор есть грудь. ФТМ-трансгендеры (ред. «female to male — переход от женщины к мужчине») чаще всего просто утягивают грудь и пользуются утяжками. Это знакомо всем трансгендерам, потому что так или иначе приходится скрывать грудь, ведь это самая видимая и заметная часть тела. Кто-то мучается, заказывает с Алиэкспресса, у нас в стране нормальные утяжки груди банально не продаются.
Конечно же, это вредно для груди. Всех пугают раком груди, но это крайняя степень. В любом случае, это некомфортно. У меня был 3 размер груди.
Диагноз?
Мне ставят диагноз «транссексуализм», который по-прежнему существует в Беларуси, в отличие от других стран.
Транссексуализм — это состояние, при котором человек ощущает себя не в своем теле. В биологическом, социальном и гражданском плане такой человек представляет себя как личность противоположного пола. Транссексуальность, трансгендерность и гендерная неконформность — вопрос разнообразия, а не патологии, это не психические заболевания.
У меня в карточке будет отметка. Это стопроцентно затруднит устройство на работу. Я получу военный билет, в котором будет негодность по этом факту. Дальше то, что будет происходить, будут решать по желанию трансгендерного человека.
Переход
Кто-то начинает гормональную терапию, чтобы менялся голос, очертание тела, лицо, волосы. После — делают операцию по удалению груди, «мастектомию». Гестероктамия, когда удаляются половые внутренние органы, бывает частичной. Может удаляться что-то одно, чтобы сохранить гормональный фон. И последняя операция, до которой редко кто доходит — фаллопластика. Тут много задают вопросов. Чаще спрашивают, из чего делают. Способов масса! Делают что-то похожее на член. Само собой, не рабочее. Это лишь муляж, который не будет выполнять основные функции члена.
Отношение мужчин и женщин
Меня мужчины в принципе не воспринимают всерьез, просто высмеивают. И я стараюсь уходить от таких разговоров. Женщины чаще доказывают мне, что «стоит быть просто сильной женщиной». Как мне однажды сказала психологиня из сексологии, в которой я наблюдался: «Я тоже ношу короткую стрижку, но я же женщина. Я же не меняю пол». Женщины всегда пытаются меня переубедить.
А если увидят дети?
У меня открытый статус. Это всегда и везде всплывает. От устройства на работу до похода в бассейн.
Самый последний случай. Я как музыкант выступал на закрытии литературного фестиваля «Браво март» на своем факультете журналистики. Я уже на нем выступал в прошлом году. И в какой-то момент я узнал, что после того как меня анонсировали в официальном паблике этого мероприятия, оттуда убрали ссылку на мой паблик, в котором я освещаю не только музыкальные новости, но и свою деятельность как активист. И некоторые преподаватели из числа организаторов этого конкурса начали ругаться с другими организаторами, ведь «У него на странице есть прямые заявления от транссексуализме, а это увидят дети».
То есть на 4 курсе журфака в последнюю неделю учебы я узнал, что мое выступление пытаются скрыть, потому что, не дай бог, кто-то увидит мою ссылку и узнает, что выступает трансгендер. Получается, что весь период моей учебы и доказывания своей идентичности ушел в трубу.
Круги ада
Я по-прежнему прохожу их, чтобы быть тем, кто я есть. Это не заканчивается никогда. Ситуация не меняется. Она может стать чуть лучше. Многие, когда заканчивают весь процесс перехода, стараются навсегда уйти из этого сообщества, забыть как можно быстрее, и никогда не возвращаться.
Трансгендерного сообщества в Беларуси почти нет. Буквально пару человек, которые открыты. Мы пытаемся заниматься активизмом, открыли в Минске проект «Твое пространство» для трансгендерных людей. На последнее мероприятии в Минске пришло, включая организаторов, человек 7-8. А это не число. Когда я приходил в Новинки с сексологу и видел стопки папок в несколько полок в огромном шкафу, понимал — это люди из Минска и Беларуси. Это колоссальное количество людей, которых я никогда не знаю и не увижу. Потому что для них раскрыть, кто ты есть, равносильно катастрофе.+
Открытости в теме трансгендеров почти нет. Мы всегда в состоянии войны. Я надеюсь, что через время мы будет чаще и спокойнее об этом говорить. И мы, благодаря нашему активизму, хотя бы немного снизим градус агрессии и непринятия в обществе.