Представляем вашему внимаю доклад Татьяны Нечаевой, сделанный на Форуме «СООБЩЕСТВО», прошедшем в Уфе 24–25 апреля 2018 года. Тема заседания: «БЕДНОСТЬ КАК ПОВОД НЕПРАВОМЕРНОГО ВМЕШАТЕЛЬСТВА В СЕМЬЮ. ОТОБРАНИЕ ВМЕСТО ПОДДЕРЖКИ».
Тема доклада: Стратегия восстановления государственной политики
Российская семейная политика разрабатывалась, исходя из Национальной стратегии в интересах детей на 2012–2017 гг. И хотя эта программа формально закончилась, но наработанные в её рамках технологии действуют.
Смысл текущей семейной политики в нашей стране уже много лет перевёрнут во многих отношениях. Мне бы хотелось выделить несколько главных превращений.
1. Норма. Ещё в 1996 году принятые «Основные направления государственной семейной политики» определяли объектом семейной политики семью (п.3). Среди основных принципов утверждалась «Самостоятельность и автономность семьи в принятии решений относительно своего развития. Экономические, правовые и идеологические меры государственной семейной политики должны не регламентировать поведение семьи, а способствовать ее саморазвитию, предоставлять возможность выбора форм поддержки» (п.9).
Целью государственной семейной политики провозглашалось «обеспечение государством необходимых условий для реализации семьей ее функций и повышении качества жизни семьи» (п.8).
Смысл так подобранных слов о цели в том, что государство обязуется заниматься средой, в которой живут семьи, то есть созданием точек опоры, которые семья использует для своего самостоятельного развития. Это рабочие места, детские сады и ясли, больницы и школы, культурные образцы поведения и выражения чувств, кружки и секции для здорового досуга. При таких условиях даже у малообразованных, малокультурных родителей вырастают культурные развитые дети. Одновременно, «создание условий» означает, что государство предупреждает угрозы, которые семьи испытывают от внешней среды – это антикультурные образцы, очаги нездорового досуга, угрозы информационной безопасности, соблазны сферы оборота алкоголя и наркотиков...
Причины неблагополучия семей (помимо естественных проблем уживчивости супругов) – провалы в деятельности перечисленных сфер общества, которые лишают семьи опоры, открывают путь угрозам. За причины неблагополучия отвечают соответствующие каждой сфере ведомства. То есть таки мобразом сформулировав цель, вину за семейное неблагополучие в целом гоcударство берёт на себя.
Другие ведомства и службы, которые адресно работают с семьями (полиция, социальная защита) не могут влиять на причины неблагополучия. Они работают с его последствиями, служат только для подстраховки в трудных жизненных ситуациях. Поэтому, хотя они играют важную роль в поддержании социальной уверенности граждан, их доверия государству, делать эти службы главными субъектами семейной политики, назначать их ответственными за семейное неблагополучие – так же нелепо, как решать проблемы экономики с помощью МЧС.
Читайте также: Скандал в Уфе: чиновники не захотели говорить об изъятии детей за бедность
Не имеющие никаких рычагов влияния на причины неблагополучия, но придавленные ответственностью «а вдруг что-то случится», такие службы не могут не идти по пути эскалации методов адресного вмешательства, контроля, сопровождения семей. Эти методы, очевидно, стратегически бесперспективны. Это сейчас и происходит, то есть налицо столь очевидная системная ошибка, которую можно было бы избежать, если бы текущая стратегия семейной политики до её принятия обсуждалась представительной властью и общественностью.
2. Патология. В текущей семейной политике доминируют принципы «Национальной стратегии действий в интересах детей на 2012–2017 годы», само название которой говорит, что в центр внимания ставится не семья, а ребёнок. Уже в своей преамбуле этот документ адресуется к актуальной в 2012 году европейской (Стокгольмской) стратегии, и в целом Национальная стратегия построена на концептах линейки стратегий Евросоюза в отношении детства, так что является национальной только в том смысле, что это «имплементация» Евростратегии для России. Она представляет собой набор установок, которые, на российский взгляд, выглядят неестественными по сути или ювенальными, или просто антипедагогическими.
В качестве примера приведу такие лозунги Нац. стратегии как «Детствосбережение» и «Территории, дружественные к детям» (в частности, «Медицина, дружественная к детям»). За странными словами стоят совершенно разрушительные смыслы. Первый лозунг означает, что детство не есть период взросления, а блаженное состояние, которое нужно длить как можно дольше. Такой принцип уже включается в стандарты дошкольного и начального образования. Фактически он налагает запрет на привычные формы социализации и развития детей, которые не должны трудиться, а только наслаждаться детством. Второй лозунг означает территории, где нет контроля родителей, и самые ответственные решения принимаются без мамы.
3. Переход. Уже в последние годы XX века в центр внимания семейной политики России было поставлено не преодоление семейного неблагополучия, а проблема сиротства. Но не как показатель неблагополучия, то есть не ставился вопрос о том, как не допускать сиротства. А как вопрос о том, как поступать с уже имеющимися сиротами. Идеология работы в семейной сфере стала определяться американской программой ARO («Поможем российским сиротам», 1999), а потом созданным на её организационной базе «Фондом защиты детей от жестокого обращения». В 2008 году был создан государственный «Фонд поддержки детей, находящихся в трудной жизненной ситуации», который стал получать бюджетные деньги и на грантовой основе разрабатывать программы социальной работы в регионах.
Главным рычагом решения «проблемы сиротства» стала приватизация семейного устройства, то есть стимулирование частного устройства вместо государственного. Под фальшивым предлогом необходимости «деинституционализации», то есть ликвидации государственного призрения сирот, была введена дискриминация детей (формально – родителей). «Замещающие семьи» (то есть возмездная опека) сейчас получают бюджетных средств в десятки раз больше, чем родные, а также различные льготы.
Это создало спрос на чужих (то есть наших с вами) детей, а это, в свою очередь, привело к заинтересованности в отобрании, невозвращении, выманивании детей из семьи и всплеску беззакония, изобретению всё новых и новых способов, как придираться к семьям. РВС на основе анализа множества дел, связанных с защитой семьи, выявило и опубликовало «Типовую схему незаконных действий по передаче детей из родных семей в приёмные».
При этом индикаторы (показатели успешности) Национальной стратегии выстроены так, что ребёнок, отданный в частное устройство, даже не усыновлённый, перестаёт считаться сиротой, так что отобрание ребёнка и передача его в чужие руки не портит статистику сиротства. Для идеологической поддержки такого создания рынка содержания детей расширено понятие семьи – возмездная опека, не будучи усыновлением, стала называться «приёмной семьёй». Такое вторжение гражданских отношений в семейные позволило откровенно заявить, что отобрание ребёнка и передача его из родной семьи в приёмную не нарушает его «права жить в семье».
Интересы рынка содержания детей, пока ещё регулируемого государством в лице органов опеки, открыли дорогу как длинным схемам передачи детей из родных семей на рынок содержания детей под опекой, так и уродливым способам ускоренной добычи детей для этого рынка таким методом, как бэби-боксы.
По сути, это можно назвать «политикой замещения семьи».
При этом Национальная стратегия насквозь пронизана идеями «раннего выявления неблагополучия», то есть бесстыдного вмешательства в семью до того, как в ней что-то случится. Фактически отношения между семьёй и государством переворачиваются — государство теперь не служит семьям, а обвиняет семьи в их трудностях. Под лозунгом «раннего вмешательства» выстраивается система доносительства, разрушающая общество.
Важное место в Стратегии занимает принцип «Межведомственного взаимодействия по выявлению семейного неблагополучия», который вместо чёткого разделения функций ведомств взламывает границы их полномочий и заставляет всех работать на единые уродливые показатели Стратегии. В итоге подавляются отдельные важные для общества функции (в первую очередь соцзащита). Больше того, в обществе в целом разрушается доверие — граждане лишаются возможности довериться отдельной службе (врачу, педагогу, соцработнику), потому что сразу же попадают под внимание хищных интересов рынка «семейного устройства» и паразитических интересов рынка обслуживания семей.
4. Попытка «смены вектора». Президент РФ Владимир Путин на Президиуме Госсовета по семейной политике 17.02.2014 в Череповце призвал «сменить вектор семейной политики». По сути, было предложено вернуться к принятой ранее вышеописанной норме.
[Дословно]
Но работающим на рынках семьи и детей оказалось легко Путина не услышать, в том числе потому, что не было явно сказано, что Национальная стратегия действий в интересах детей это и есть квинтэссенция старого вектора семейной политики. Силы, ориентированные не на традиционные российские ценности, а на европейские и глобальные структуры, пока оказались сильнее.
И сегодня, когда Россия восстанавливает свой суверенитет в военной и политической сфере, нужно отказываться от разрушительных западных подходов в образовании, медицине, социальной сфере. Нам нужно разработать стратегию восстановления государственной семейной политики.
Татьяна Нечаева, активист всероссийского движения «Суть времени»