Естественно строить планы завтрашнего дня, в расчете на традиционное окончание сегодняшнего. Да, средне статистический вечер среднестатистического человека среднего возраста в основном заканчивается просмотром средне интересного фильма, прочтением средне познавательной книги или получением средне правдивой информации из новостей. Не исключением считается традиция приема порции чего-либо расслабляющего, являющаяся своеобразной границей между рабочей суматохой дня и уютным спокойствием вечера. Все так.
Просто не стоит на это очень твердо рассчитывать.
Вчерашнее «хорошо» меркло перед ужасом сегодняшнего «плохо». Очнувшись, Павел в красках представил состояние человека на поле сражения, который просит «пристрелить его». Вспомнив, сколько нужно сделать сегодня, и что последует, если этого не сделать, Павел в этого человека превратился.
- Да на хрена же...
Спазм головной боли не позволил докончить фразу. Причем для этой боли было абсолютно все равно - пытаешься ли произнести эту фразу вслух или концовку додумать про себя. Спазм был ответом на любой вариант этого действия. Единственное, что получалось крутить в голове, это невнятное слово «тихонечко», которым Павел пытался договориться с болью дать ему маленькую передышку.
«Тииихонечкооо... тихонечко... ох же ты сссуу.... тих..ооонечко...»
Самым правильным было бы постараться забыться под это «тихонечко», не заснуть, а именно забыться, постаравшись в этом забытьи собрать силы для следующих, невозможных пока действий - поиска и принятия таблеток. По другому с этим состоянием договориться было не возможно. Но мозг уже начал рисовать образы последствий бездействия, и они вытесняли спасительное «тихонечко», не давая организму потерять сознание, и отдавая его во власть боли.
Павел громко застонал.
- Очнулся гостюшка твой. Стонет - ну прям мученик!
Анна Николаевна, супруга Анатолия Чорина, стояла в проеме на пороге комнаты. Гостеприимный Толик выглядывал из-за ее плеча.
- Я то тебя, Паша, в пример своему алкашу ставлю, и на тебе, приносят этот пример на руках в таком виде, что закурить с ним рядом в помещении пожарно небезопасно!
Жизнь с Анатолием наложила свой отпечаток на построение некоторых фраз в речевых оборотах Анны Николаевны.
- Поклеп, Анна, возводишь, не алкоголя это результат. Лекарство Павел с алкоголем смешал, хоть и был мною предупрежден об опасности последствий этого действия.
«Люди... Не сдохну...»
От облегчения Павел ненадолго забылся под фон супружеской беседы Анны Николаевны и Анатолия, по меткому выражению Марка, «Анновича». За несколько минут забытья, тема не успела смениться.
- ...и чеж ты, профессор, скорую не вызвал, если отравление это?! Его ж в больницу нужно было, промывать сразу, а не к нам!... Где ты здесь последний раз врачей встречал?... Витяка-ветеринар, собутыльник твой, ему б диагнозы ставил? Он себе мозги промыть не может... А если б Павел на руках у тебя и загнулся?!
- Он промыл желудок, когда недомогание почувствовал.
«Точно... было… Блевал в кустах» - начали возвращаться смутные воспоминания к замершему и боящемуся пошевелиться Павлу. Ощущение не одиночества, чужой разговор вытеснявший собственные мысли, заставили боль немного отступить, но Павел чувствовал ее присутствие и угрозу немедленного возвращения при любом неосторожном движении.
- А оставлять его одного в таком состоянии невозможно было. Догляд нужен.
- Доглядки мои тебя б не видели, алкаш-изобретатель!
- Напрасно ты, Анна, ругаешься. Павел мне всегда помощь оказывает.
Это было чуть-чуть совсем не так. Помощь Павел Толику, конечно, оказывал, на выручку морально-материальную приходил, но и близко не был способен на самоотверженность Анатолия в вопросах дружеской поддержки. Да, часто помощь Толика выглядела смешно, нелепо и неуклюже, но иногда просто пугало, насколько далеко готов зайти старый школьный друг в вопросах защиты товарища.
Хотя началось все с любезности оказанной Павлом еще в те времена, когда трамваи были большими.
У новичка средней школы, Чорина Анатолия Степановича, не сложились отношения с учительницей математики. Валентина Сергеевна, не была плохим педагогом или совсем уж черствым человеком. Нет, просто она считала, что и в двенадцать лет человек обладает достаточной свободой воли для того, что бы решать - нужна ему математика или нет. И тратить собственное время и силы на тех кто решил, что не нужна, Валентина Сергеевна не считала возможным.
А маленький Анатолий в эту концепцию никак не вписывался. С одной стороны было видно, что математика ему край как нужна, уж очень упорно он учил формулы и закономерности алгебраической премудрости. С другой стороны, что бы помочь Анатолию овладеть этой наукой на должном уровне, необходимо было затратить слишком много усилий и ее, Валентины Сергеевны, времени. Что рождало внутренний протест тридцати семи летней женщины, уверенной что самое интересное происходит вне пределов учебного заведения, где ей приходиться преподавать. И еще эта его своеобразная манера выражаться вначале вызывала оторопь, а в дальнейшем сильную неприязнь.
- Согласно результату моей домашней работы икс и игрек равны пяти.
- Да, Чорин... Осталось согласовать это с правильным ответом автора учебника. Боюсь в журнале твоя оценка будет пяти не равна.
Чем больше Толик старался, тем большее раздражение Валентины Сергеевны вызывал. При более спокойном отношении педагога, быть ему твердым хорошистом - знал он не хуже отличника, просто не получалось у него с легкостью отличника применять эти знания. В данной же ситуации, после двух четвертей проведенных в новой школе, Анатолий боролся уже за тройку.
Поставь хорошую оценку этой статье если собираешься читать дальше. А в случае копирования укажи Автора: Михаил Темерзяев. В случае если кнопка "Читать дальше" не активна, приходи завтра, когда новая часть будет уже на канале. Спасибо!