Самый бешеный аншлаг наблюдался на лекциях по коневодству.
Люди специально приходили с других курсов и факультетов послушать перлы нашего замечательного профессора.
Это был пожилой, сухопарый и долговязый мужичок с внешностью спившегося колхозного механизатора. Вечно всклокоченные волосы, безумные, навыкате глаза и высокий пронзительный голос.
Он вещал замирающей от восторга публике: «Конь с яйцами – это вам не метафора. Это донельзя опасное и злое животное. Конь без яиц называется мерин, а способы лишить его мужского достоинства называются кастрацией. Кастрировать коней можно по-разному. Так называемый хирургический метод отличается особым вандализмом – от него кони громко ржуть и плачуть. Есть другой способ – перетягивание яиц жгутом. От этого яйца отмирають и в конечном итоге отваливаются. Но больше всего мне нравиться более быстрый, от того и более гуманный метод. Это так называемая кастрация способом Тарту – был такой английский коневод. Способ Тарту – это размозжение яиц деревянным молотком. Мошонку вместе с содержимым кладуть на подставку и бьють со всей силы большой киянкой. Всё – конь больше не способен осеменять кобылиц».
Впечатлительным студентам с богатой фантазией становилось дурно. Было непонятно как после такого конь, вернее уже мерин, вообще был способен на дальнейшее существование. Остальные ржали, как кони, избежавшие участи познакомиться со способом Тарту.
Подобными закидонами были пресыщены все без исключения лекции коневода. Студентами особо ценилась его склонность постоянно отвлекаться от темы и пускаться в немыслимые дебри словоблудия. Вот как-то, к примеру, рассказывал он о происхождении различных конских пород.
Речь, естественно, зашла о лошади Пржевальского – родоначальнице всех ныне живущих лошадей. Только начал он говорить о среде обитания этих уважаемых пращуров, и тут, как говорится, Остапа понесло.
«В огромных количествах лошади Пржевальского обитали в пампасах. Бесчисленные табуны этих диких коняшек гарцевали по бескрайним просторам американских степей. Как известно, раньше такие безлюдные места были переполнены всяческой живностью. Например, под землёй устраивали свои лежбища суслики и сурикаты. Для тех, кто не знает, сурикаты – это зверьки, напоминающие помесь обезьян и кошек с полосатыми хвостами. К слову, о кошках. До того, как губительный антропогенный фактор извёл пампасовых обитателей – кондОров, пустельгу и всяческих других бизонов, здесь разгуливал в больших количествах этот, как его … КЛЕОПАТ».
Аудитория шепотом на выдохе: «Кто?». Коневод, уже более уверенным тоном «КЛЕОПАТ».
Слушатели выпадают в осадок.
В полном смятении в лекционном зале, над головами умирающих от смеха студентов осязаемыми волнами витают фантазии на тему – какое такое существо имел в виду коневод под этим немыслимым именем – КЛЕОПАТ.
Это потрясающее фонетическое сочетание предполагало нечто среднее между Клеопатрой, леопардом и психопатом.
Скорее всего, коневод имел в виду именно леопарда. Может быть, в представлении нашего лектора это животное было прекрасным, как египетская царица, но слегка психованным.
Эта замечательная лекция открыла новую эру, в которой коневода все именовали исключительно «Клеопат».
Евгений Данильчук
