Жители десятка городов и поселков Подмосковья протестуют против мусорных полигонов. В авангарде «антисвалочного» движения волоколамцы, требующие закрытия «Ядрово». Пока неясно, готовы ли власти хотя бы одного из протестующих населенных пунктов пойти навстречу населению, но курс на закрытие крупных свалок в Московской области, очевидно, взят. Еще в 2013 году вокруг Москвы работало более 50 полигонов, больше половины из них за пять лет закрыли. Самым громким и «волевым» стало решение о закрытии полигона твердых бытовых отходов (ТБО) «Кучино» в Балашихе: во время «прямой линии» с президентом Владимиром Путиным в июне 2017 года жители города пожаловались на отравляющую жизнь свалку, и она перестала работать буквально через несколько дней.
Но пропагандистский шаг ситуацию в Балашихе и городках вокруг нее не изменил: неприятных запахов в воздухе меньше не стало, работы по рекультивации, как обещают власти и генподрядчики, продлятся не один год. Начнут с дегазации — сжигания так называемого «свалочного газа». Это смесь газов, образующаяся при гниении органики, — в основном она состоит из метана, сероводорода и диоксида углерода. Свободное выделение метана в атмосферу вредно для экологии — оно усиливает парниковый эффект. А сероводород имеет тот самый специфический запах тухлятины и оставляет металлический привкус во рту. Для людей он токсичен; в той концентрации, которая возможна вблизи свалок, газ вызывает тошноту, головокружение и головные боли.
Словосочетание «рекультивация полигонов ТБО» не впервые звучит в Подмосковье: существует целая программа «Чистая страна», утвержденная Правительством России, и ее проект «Ликвидации объектов накопленного вреда окружающей среде». И закрытый несколько месяцев назад полигон «Кучино», и не работающие с 2016 года полигоны «Быково» и «Каширский», и полигоны «Левобережный» и «Долгопрудный», закрытые в 2012 и 2014 годах соответственно, и остановленные в 2007 и 2010 годах «Саларьево» и «Некрасовка» — все эти и остальные закрытые полигоны Московской области находятся «в процессе рекультивации». Жителям от этого, впрочем, не легче.
Некрасовка. Куча под окнами
«На нашей свалке мусор строительный в основном, поэтому она не воняет», — проводит экскурсию по Некрасовке адвокат Евгений Ступин — местный житель и экологический активист. Он купил недорогую квартиру в ставшем частью Новой Москвы районе несколько лет назад и переехал в Некрасовку из Красногорска. Огромную кучу в центре жилого района — до подъезда ближайшего к полигону дома около десяти метров — новоселы сначала приняли за стройку. По всему поселку возвышаются огромные горы песка и грунта — возводят очередную многоэтажку или целый квартал. «Это мы потом уже поняли, что тут свалка. Не думали, что она может быть в центре района, даже мысли не возникало», — признается Ступин.
Правда, в Некрасовке обнаружились и другие сюрпризы, по сравнению с которыми старая и ничем не пахнущая свалка кажется сущим пустяком.
Например, на севере, всего в 900 метрах от жилых домов, работает мусоросжигательный завод №4, после ночных выбросов которого у спешащих на работу жителей Некрасовки слезятся глаза и першит в горле. Дальше за заводом — как раз «Кучино», откуда ветер приносит запах сероводорода. На юге — Люберецкие очистные сооружения, канализационный сток для половины Москвы с открытыми отстойниками.
«Крупнейший сливной бачок Европы», — продолжает экскурсию Ступин. На завод он подал в суд, дата слушаний пока не назначена.
«Поэтому свалку мы уже и не замечаем. Правда, там 300 метров до школы и сада, у меня ребенок в этот сад ходит. И как-то раз там целое нашествие тараканов началось. Я давай жалобы писать — в чем дело-то? Так свалка рядом. Значит, там не только строительный мусор», — рассуждает Евгений.
В качестве полигона ТБО «Некрасовку» использовали до 2000 года. Закрыть свалку было одним из предвыборных обещаний тогдашнего кандидата в губернаторы Московской области Бориса Громова. Обещание Громов сдержал, но закрытый и брошеный полигон часто горел, и противопожарные службы предписали засыпать его грунтом и строительным мусором. «Конечно, достаточно было засыпать на три метра — и не будет ни гореть, ни вонять, ничего. В “Некрасовке” насыпали 35 метров», — рассказывает геолог-минералог, гендиректор ЗАО «Спецгеоэкология» Борис Трушин, занимающийся разработкой проектов рекультивации полигонов ТБО. Строительный мусор на свалку в «Некрасовке» свозили десять лет.
Квартиры в домах с видом на полигон продавали по программе социальной ипотеки — нуждающимся в улучшении жилищных условий москвичам, которые не могли себе позволить более дорогие квадратные метры. В 2016 году компания-застройщик «Мортон» сообщила, что на месте свалки будет парк с детскими площадками, велосипедными дорожками и спортивными снарядами.
«Чтобы сделать парк, чтобы там могли ходить люди, нужно было уменьшить угол откосов, сделать выполаживание. Для этого надо было вывезти порядка 700 тысяч кубометров отходов и грунта, — рассказывает Борис Трушин. — Но “Мортон”, а потом “ПИК” сказали: нет, вывозить ничего не будем, давайте строить, как есть. Построили некие горы, с крутыми откосами, получилась такая пирамида. Там должны быть сделаны какие-то тропинки. Одна гора со стороны домов, другая — со стороны заправки».
«ПИК» купил компанию «Мортон» весной 2017 года. Проект рекультивации застройщик не забросил и обещает закончить работы в третьем квартале 2018 года — то есть не позднее октября. Ожидаемые затраты — миллиард рублей. Параллельно с работами на полигоне — пока он представляет собой разделенную на две горы кучу глинисто-каменистого грунта, поросшего травой и кустами с одной стороны и свежеперекопанного с другой, — ведется строительство еще одного примыкающего к бывшей свалке жилого комплекса — ЖК «Люберецкий». Студию в ближайшем к полигону корпусе можно приобрести за 2,4 миллиона рублей, «двушку» - от четырех миллионов.
В пресс-службе «ПИК» рассказали, что свалочный газ на полигоне сейчас образуется — его собирают с помощью скважин методом активной дегазации: «Свалочный газ проходит систему регенеративного термического окисления. Мы используем станцию беспламенного окисления: под воздействием высокой температуры и избыточного содержания кислорода на выходе получается углекислый газ и водяной пар — естественные составляющие атмосферного воздуха. Также в рекультивации важны биофильтры. Это углубления, в которых живут бактерии. Они перерабатывают метан в углекислый газ. Но бактерии работают медленно, когда много примесей серы. Поэтому мы выбираем между камерой окисления и биофильтрами в зависимости от показателей приборов».
Работа системы сбора и очистки газа рассчитана на 10-15 лет. В строительной компании признались, что «Некрасовка» будет первым опытом рекультивации — успешно завершенных проектов такого рода у крупнейшего девелопера России пока нет.
Левобережный. Кладбище и крематорий сползают в реку
Главное, что необходимо спланировать при рекультивации любого полигона ТБО, — система дегазации и система сбора фильтрата. Фильтрат — это жижа, которая образуется в самой глубине полигона за счет проникновения в толщу мусора атмосферных осадков. Вода, проходя сквозь многие метры отходов, собирает множество ядовитых веществ и вредных примесей. Если полигон не оборудован специальной системой сбора и очистки фильтрата, яд попадает в подземные воды, ближайшие водоемы или просто течет по земле.
«Полигон — это сложное инженерно-техническое сооружение. У нас, к сожалению, почти все в Московской области — не полигоны, а свалки», — констатирует бывший замглавы Росприроднадзора, член партии «Зеленые» Олег Митволь.
«Современный полигон предполагает создание в основании непроницаемого экрана. Чтобы фильтрат не попадал в подземные воды, — объясняет Борис Трушин. — До того, как полигон начинает использоваться, делается экран и дренажная система для сбора этого фильтрата. Все полигоны в Московской области, может, за исключением одного-двух, работают не так. Там нет экрана, нет основания. Фильтрат попадает в подземные воды, потом в поверхностные воды и так далее. Соответственно, проекты рекультивации предусматривают перехват этого фильтрата».
Проекты рекультивации полигонов «Быково», «Каширский» и «Электросталь», на которых работы должны завершиться к концу 2018 года, предполагают откачку и вывоз фильтрата в неизвестном направлении. «Но у нас нет объектов размещения фильтрата! Их никто не строит!» — восклицает Митволь. На действующем полигоне «Тимохово», крупнейшем в области, фильтрат стекает в специальный водоем и проходит очистку. Очищенная вода выливается в соседний водоем, а концентрат фильтрата возвращается на полигон. «Но если кто-то бросает на полигон концентрат фильтрата, стоит пройти дождю, и он опять превращается в море фильтрата».
В Левобережном, где свалку закрыли в 2012 году, фильтрат — черная дурно пахнущая жижа — после дождя вытекает на остановку общественного транспорта на улице Совхозной. Все шесть лет свалка просто стоит закрытой и в некоторых местах успела порасти травой, но никаких работ на ней не ведется. В январе 2017 года министр экологии и природопользования Александр Коган отчитался, что для рекультивации полигона ТБО «Левобережный» найден инвестор, готовый вложить 1,5 миллиарда рублей и построить на месте бывшей свалки «объекты социальной инфраструктуры».
Инвестором оказался предприниматель Максим Бирюков и его АО «Промышленная компания ЭКО», а объектами инфраструктуры — мемориальное и действующее кладбища, а также крематорий.
«Акции АО “Промышленная компания ЭКО” — это вклад в Неизбежное», — сообщается на сайте компании.
Жителям идея не понравилась. Местная инициативная группа встретилась с главой городского округа Химки Дмитрием Волошиным, и он пообещал, что, во-первых, инвестор не начнет работы, пока не подтвердит собственную финансовую состоятельность, а во-вторых, кладбища на месте «Левобережного» не будет.
«Одна из участниц нашей инициативной группы работает в банке и как раз занимается проверкой юридических лиц. По ее мнению, этот инвестор — сомнительный. Волошин пообещал, что процессы запустят, когда инвестор даст гарантии, что у него есть те деньги, которые он должен затратить на работы. Кроме того, они должны сначала провести поверхностные изыскания, потом будут проведены подготовительные работы, и только потом — рекультивация», — рассказывает местная жительница Татьяна Пронина.
Зимой жители Левобережного — четыре участника инициативной группы — с разрешения властей и под расписку об ответственности за свое здоровье поднимались на полигон ТБО. Находиться на свалке можно только в респираторе и то недолго. Снег с полигона сошел раньше, чем в других районах города, а пока лежал, то тут, то там виднелись проталины и поднимался пар: «Гора теплая, там идут процессы», — говорит Пронина.
По словам Бориса Трушина, «процессы» идут не только изнутри, но и снаружи: тело «Левобережного» полигона постепенно «сползает» в сторону реки Бусинки. Туда же стекает и часть фильтрата (правда, воды Бусинки в какой-то момент попадают на очистные сооружения, где, вероятно, задерживается часть вредных примесей). «Эта свалка лежит на моренных суглинках. Это сама по себе скользкая, немного наклонная поверхность, плюс там фильтрат — и он туда вниз потихонечку-потихонечку расползается», — говорит геолог. Эксперт полагает, что строительство на морене мемориального кладбища с лестницами, фундаментами и стеллами потребует серьезного укрепления основания, которое обойдется не в 1,5 миллиарда рублей, а в 7-10 раз больше.
Кучино. Газ на двадцать лет вперед
Пока на рекультивацию по 10 миллиардов не выделяют: инвесторы и государство платят от 500 миллионов до 2 миллиардов рублей за полигон, в зависимости от масштабов проекта и размеров свалки. Рекордсменом можно считать Кучино: на рекультивацию более 50-ти гектаров, заваленных отходами, власти Московской области и Правительство России выделят почти 4 миллиарда рублей. Генподрядчиком выбрано ООО «Экоком», принадлежащее одноименной австрийской компании. Подряд отдали без конкурса. Договор на создание проекта со «Спецгеоэкологией» Бориса Трушина тоже заключали напрямую — по решению Экспертного совета Минэкологии. Сумма контракта — 44,5 миллионов рублей.
Первый этап рекультивации Кучино — выполаживание откосов. Чтобы на полигон могла свободно подниматься любая строительная техника, а впоследствии его можно было использовать как парк, санную трассу или с другими целями, откосы решено сделать не больше 21,6 градусов. Сейчас «Кучино», как и все подмосковные полигоны, представляет собой гору с гораздо более крутыми склонами. «Эти откосы неустойчивые, они осыпаются, на них ничего нельзя сделать, из них торчит местами арматура, какие-то бетонные блоки», — описывает Трушин. Каждые 12 метров склона на горе будут делаться бермы — что-то вроде огромных полок или ступеней шириной около 7 метров. На этих бермах строители пробурят скважины для вывода газа.
Впрочем, активную дегазацию на полигоне начали даже до того, как утвердили проект: осенью 2017 года, когда сероводород в очередной раз сделал невыносимой жизнь в Балашихе. На 200 миллионов рублей из губернаторского фонда пробурили 55 скважин, провели трубопровод и вывели скважины на факел, который сжигает свалочный газ. Всего по проекту скважин будет 112, «предварительные» останутся на тех же местах, к ним добавят новые на бермах и переложат газопровод на большую глубину.
Работа по выполаживанию займет около года, планирует Трушин. До этого момента закрыть полигон непроницаемым чехлом будет нельзя — то есть, скорее всего, неприятные запахи будут сохраняться до лета 2019 года. Зато потом все тело полигона накроют специальным полимерным материалом, геомембраной — толстой пленкой толщиной полтора миллиметра. Под мембрану подложат бетонитовые маты: если вдруг пленку повредит зверь или человек, капли дождя попадут на бетонитовый порошок, он разбухнет и застынет, «запечатав» возникшую дыру. Сверху на геомембрану поместят дренажную сетку, а уже не нее будут насыпать слой плодородной земли, чтобы можно было сажать деревья и траву.
Откачкой фильтрата займутся параллельно: уже в минувшие выходные балашихинская компания «Дар/Водгео» обещала начать бурение на «Кучино» первого колодца. По проекту «Спецгеоэкологии» всего их будет шесть, они будут перехватывать фильтрат, стекающий в сторону рек Пехорки и Чечеры. От 15-метровых колодцев, каждый диаметром 3,6 метра, будут на разной глубине отходить горизонтальные лучи, и с помощью насоса по ним станет собираться фильтрат. На бурение колодцев уйдет около полугода. На территории полигона уже стоят очистные сооружения на основе обратного осмоса, которые, пропуская через себя фильтрат оставляют 15-20% его первоначального объема в виде концентрата. По словам Трушина, некая компания в Подмосковье вот-вот должна получить лицензию на дальнейшую обработку и утилизацию концентрата фильтрата.
Сейчас таких компаний в области нет, говорит Олег Митволь, и напоминает, что концентрат фильтрата — это отходы третьего класса опасности, как правило, канцерогены, да еще и с характерным «тухлым» запахом. Но вместо того, чтобы правильно утилизировать, их либо складируют на тех же полигонах, откуда отфильтровали, либо везут на соседние.
Автор проекта рекультивации «Кучино» Борис Трушин подчеркивает, что сразу после укрытия полигона изолирующей мембраной начинать возводить на нем некую инфраструктуру нельзя. Подождать придется от 2 до 5 лет: откосы или отдельные участки могут проседать, осыпаться, менять свою форму.
Все это время на полигоне будет работать факел: «Газопечная система на 2 МВт электроэнергии, которую будет район забирать». Метана, который залегает в «Кучино» сейчас и который будет продолжать образовываться в процессе гниения отходов, хватит «с гарантией» на 20-25 лет, говорит Трушин.
Самое главное: успешно завершенных проектов рекультивации полигонов бытовых отходов — с соблюдением технологий газоотведения, сбора фильтрата и изоляции отходов — вокруг Москвы до сих пор не существует.
Текст: Елена Шмараева. Иллюстрация: Мария Власенко. Фотографии: Борислав Козловский, Ольга Шторина, Семен Кваша
