Виталий Пожарский рассказывает о «синей болезни», фриках и почему запрещает своей жене делать тату
Интервью провела Дарина Грибоедова
Виталий Пожарский
Тату-мастер в The Hateful Seven I Tattoo Collective
фронтмен рок-группы TSYGUN
Участник российских и международных тату-конвенций
Возраст: 29 лет
Место рождения: Донецк
Татуированные люди бодро и уверенно шагают по планете. Спортсмены, артисты, топ-менеджеры, бизнес-тренеры и врачи, журналисты и шеф-повара носят на своем теле отличительные знаки успешных и свободных. Тату-салоны выходят из подполья на центральные улицы больших городов, про них снимают реалити-шоу, и никто больше не говорит слово «наколка».
Татуировщики — новые рок-звезды. Молодые, харизматичные, с высшим образованием, приверженцы ЗОЖа и хорошего вкуса.
Наш герой как раз один из них.
— Я сейчас в шаге от того, чтобы сорваться и сделать себе третью татуировку, поэтому давай скорее начнем интервью! Как ты пришел к жизни такой?
— Я отучился на юриста. Пять лет просидел на юридическом факультете, в 21 год уже выпустился. Два года поработал, мне совсем не понравилась офисная рутина. Я же ещё музыкой занимаюсь. Пацаны репетировали тогда без меня, а я даже не мог к ним присоединиться, потому что работал в графике 5/2, еще и ездил на другой конец Москвы. В какой-то момент я понял, что пора что-то менять в жизни и уходить в свободное плавание.
— Художественного образования у тебя, получается, нет?
— Нет. В детстве я ходил год в «художку», но мне там не особо понравилось — ты приходишь, перед тобой кладут кабачок, и ты рисуешь этот кабачок. До «натуры» я не доучился, а эти все натюрморты меня ограничивали. Мне всегда хотелось что-то свое рисовать. И только год назад я профессионально стал заниматься с педагогом, который у нас в The Hateful Seven преподавал академический рисунок. Хоть в татуировке все эти моменты и упрощаются, академ знания не будут лишними.
А так, я — самоучка. Помогли труд и упорство. Я долгими часами сидел и перерисовывал все эти картинки, просто набивал руку, рисовал «в стол».
— А кто тебя вдохновил заниматься татуировкой как ремеслом?
— Я ездил к одному мастеру «забиваться». Мне очень понравилось это дело и я увлекся. Посмотрел как все происходит и понял, что можно попробовать. Я вложил немного денег в оборудование, просто попробовать на знакомых ребятах, получится-не получится. И параллельно учился рисовать сам. С первой работы стало нормально выходить. Правда, из-за того, что был плохой аппарат, я делал не очень качественно. Это было в 2011-м. Я сделал за весь тот год 6−7 татуировок. Потом притормозил. Понял, что нужно насобирать денег на хороший аппарат, скопил, купил, и мой хороший знакомый позвал меня в салон уже на постоянную работу. Я сразу же уволился из офиса и ушел колоть. (Улыбается) Вначале было сложно, а через 3−4 месяца набралась клиентура и стало нормально.
— Если обратиться к истории нашей страны, первые упоминания о татуировках встречаются только у матросов в начале 20 века. И как массовое явление в России татуировка не существовала до появления криминальных структур. Как ты считаешь, что стало переломным моментом, какие события в социуме или культуре, когда люди, наконец, перестали относиться к татуированию с негативом?
(Прим.ред. Сложно представить, но всего лишь 100 лет назад вышла закрытая директива ВЧК, предписывавшая всех людей с татуировкой расстреливать. Запрет на татуирование не коснулся лишь моряков, цивильная татуировка надолго уходит в подполье. Зато во всей красе проявилось творчество уголовных кольщиков. Благодаря накожной тюремной «росписи», знатоки передавали и получали любую информацию.)
— Кстати, сейчас школа мастеров СНГ в топе во всем мире. А так. думаю, на Россию повлиял запад. Все смотрели как на западе эта тема развивалась и думали: вроде не так уж это и плохо, и с медицинской точки зрения — все нормально, и не только заключенные с татуировками ходят, нормальные умные ребята тоже есть в татухах. Но, знаешь, полное переосмысление в нашей стране происходит до сих пор. В больших городах люди уже «врубаются» и это классно, но иногда до сих пор сталкиваешься с косыми взглядами людей, приехавших в Москву на заработки, откуда-нибудь из ближнего зарубежья, например, которые аж подпрыгивают, когда меня видят. В метро часто ловлю такие взгляды на себе. Пальцем показывают.
— Получается, у нас до сих пор все взрослые люди с татуировками — это в большинстве своем, бывшие «зэки», может быть, парочку панков или рокеров. В то время как в Великобритании, например, норма — встретить 60-летнюю пенсионерку с драконом на предплечье. И вот она точно не сидела за разбой в тюрьме, и с солнцевской ОПГ знакома не была.
— Ну, кстати, у нас в стране еще «армейка» часто попадается (прим. ред. Татуировки, или как раньше говорили «наколки», сделанные в годы армейской службы). У нас в салоне работает мастер Ростислав, он двух или трех охранников «поколол», которые Афганистан прошли. Для них это память, они сделали эти татуировки будучи там, и это ценно. Они их не перекрывали, а просто обновили и привели в нормальный вид.
А по поводу бабулек с татуировками на спине или руках. Ну, слушай, на запад это все просто раньше пришло и опять же в другом виде. Это мы будем так ходить через тридцать лет (Улыбается.) С нашего поколения начинается новая история татуировки в России. У меня самому взрослому клиенту — 46 лет. Все остальные — наши ровесники и младше.
— Я помню, десять-пятнадцать лет назад все поголовно делали себе иероглифы, кельтские мотивы и бабочек на поясницах, а что сейчас в тренде?
— Тогда было очень мало мастеров и были распространены, так называемые «каталоги» в студиях. А сами студии были проходные, где директор сидел и говорил: «Тебе нужно стричь больше денег». Вот наша студия существует без директоров, мы работаем только со своими клиентами и делаем то, что нам нравится. У каждого мастера есть свой ярко-выраженный стиль и люди приходят к тебе за твоей стилизацией. В середине нулевых люди даже не знали, что такое возможно. Что можно прийти к своему мастеру и сделать не картинку из интернета, а свой уникальный рисунок.
По поводу трендов. Есть несколько бессменных стилей: японская, традиционная, нео-традишнл. Года 4 назад была популярна «акварель» — когда тебе бьют черным контуром лицо собаки, а потом делают на нее оранжево-красные кляксы. Вот тогда все ее поголовно хотели. «Трэш-полька» (прим.ред. реализм с трэшевыми элементами. Череп, перечеркнутый красной полоской. Только черно-красные цвета) еще была в тренде, а сейчас ее делают только пару мастеров в России. Сейчас опять идет волна черно-белых татуировок.
— А у тебя самого на руках что набито?
— (прим.ред. Виталик показывает руки) На кистях — мама с папой молодые. На пальцах просто «заполняшки» всякие разные. Чуть выше — паук-выхухоль, фонарь, жук, колокол, да много всего. Когда я еще работал в офисе, у меня было татуировок пять, в невидимых местах. ну, потому что работа в офисе, все должно быть серьезно. Потом начал знакомиться с ребятами-мастерами, они предлагали: «Давай тебе что-нибудь сделаем» Я — тебе, ты — мне. Вот так и пошло. Ноги, руки, практически все, кроме живота. Там я все время меняюсь в размерах, в зависимости от степени употребляемого пива. Попозже сделаю. (Смеется).
Читать дальше интервью с Виталием на Вандерласте.
Если вы хотите видеть больше такого в своей ленте — ставьте лайк и подписывайтесь на канал.
Вандерласт в фейсбуке, инстаграме и на саундклауде.
