Продолжение. Предыдущая часть.
— О-о-о! Как же приятно пройтись по нормальной, твёрдой поверхности, — восхищался Макс. – Будем посещать те здания слева?
Я посмотрел туда, где стояли огромные цилиндры стальных резервуаров опреснительной станции и высокая труба котельной, и ответил:
— Нет. Хотелось бы взглянуть на опреснительную станцию, но у нас и так времени в обрез. Мы ещё не добрались до «семидесятки».
— До «семидесятки»? Поясни, о чём ты говоришь.
— Ну, это я так выпендриваюсь. Сорю, понимаешь ли, местными жаргонизмами. Ключевым объектом во всём лабораторном комплексе является корпус с индексом «В-070». Он уже заметен отсюда. Вон, трёхэтажное здание.
— Да, вижу. Кстати, ты хотел проверить кое-что. Что именно? – спросил Макс.
— Когда я собирал данные о Бархане, то столкнулся с дефицитом конкретики и тоннами журналистского бреда. Более-менее правдива общая историческая справка. Впервые испытательная биологическая площадка появилась на острове Возрождения в 1936-ом, но в 1937-ом была закрыта. Видимо, руководство и сам проект попал под каток репрессий. В 1942-ом сюда перебазировали собственно ПНИЛ-52, ранее располагавшуюся в Тверской области. Вообще упоминаются разные даты создания Бархана: 1942, 1948, 1954, 1973. Надо полагать, этими датами обозначены некие важные этапы развития полигона. Так или иначе, Бархан просуществовал вплоть до осени 1992-ого. За это время здесь испытали и разработали кучу штаммов всяческой заразы, начиная от бруцеллеза, заканчивая сибирской язвой. Испытания проводились на животных. Преимущественно на грызунах, обезьянах, а также лошадях. Иногда испытания производились вне специальных помещений, на площадке к югу отсюда. Есть предположения, будто штаммы вирусов испытывались и на людях. Кто-то пишет о единичных опытах над заключёнными, приговорёнными к смертной казни. Кто-то говорит о массовых экспериментах. Есть байки про испытания некоторых не особо смертельных образцов над военнослужащими и жителями Аральска-7. Гипотеза об испытаниях заразы на людях – это первое, что меня интересует.
— И как ты планируешь найти ответ на этот вопрос?
— Конечно, мы с тобой не врачи и не биологи. Вряд ли нам удастся разобраться в назначении оставшегося там оборудования, и вычислить по нему весь технологический процесс. С другой стороны, дураку понятно, что для содержания группы подопытных людей, заражённых опасной дрянью, требуются особые условия содержания. Тут не обойдёшься комнатёнкой метр на метр, как показывают в кино. Нужен целый этаж с изолированными камерами, смотровыми кабинетами, многоступенчатой системой дезинфекции. Как-то так…
— Действительно. А что ещё?
— Ещё говорят о крупном захоронении сибирской язвы. Якобы в 1988-ом году на остров Возрождения привезли двести пятьдесят контейнеров с антраксом и зарыли его в землю. Где именно – неизвестно. По одним данным, был устроен новый могильник по соседству с тем, что находится на северо-западе от лабораторного комплекса сразу за забором. По другим – возле открытой площадки на юге.
— А что в том могильнике? Ну, который возле лабораторий?
— Там закапывали трупы животных.
Макс помолчал, а потом спросил:
— Ты допускаешь возможность нашего заражения?
— Я думал об этом. Вероятность, конечно, есть. Но коли здесь до сих пор жируют мародёры, излазившие тут всё вдоль и поперёк, то и нам ничего не угрожает.
— А вдруг всё-таки заразимся?
— Тогда схема проста: если мы подхватим тут какую-нибудь болезнь, то при всём желании не сможем добраться до людей. Та же сибирская язва прикончит нас очень быстро. Следовательно, мы не превратимся в причину эпидемии смертельного вируса.
— Спасибо. Ты меня успокоил.
Макс выдал эту фразу с тем самым выражением холодной серьёзности, когда нельзя понять, шутит он или нет.
Спустя двадцать минут мы проходили через КПП ПНИЛ-52
Взгляд в прошлое: «Это моё место службы. Справа въезд на площадку. В здании справа — 1-ый КПП. Слева – 2-ой караул»
Григорий Камаровских, 1977-79гг, с весны 1978г контролёр на корпусе В-070
Сгоревший штаб оставили без внимания.
От корпуса дезинфекции средств индивидуальной защиты осталась малая часть, контейнер, наполненный сожженными противогазами, да кучка фильтров.
На пути к корпусу В-070 заглянули в стоявшую рядом постройку.
В ней сохранился остов мудрёной системы (предположительно охлаждения или вентиляции), сплетенной из труб, патрубков, расширительных бачков и вентилей. Куски сего творения лежали рядом на улице.
А левее постройки на земле покоилась конструкция из труб а-ля тёплый пол.
Взгляд в прошлое: «Это моя затея. Летом, чтобы не запускать котельную, горячую воду грели днём в трубах, а потом сливали в ёмкость, и подавали в жилые дома и корпуса площадки. Только в городке они лежали между бойлерной и гостиницей, и были покрашены кузбасслаком.»
Сергей Такеев, 1988-91гг ЭТЧ полка, последний начальник котельной.
К кирпичным стенам здания примыкал крытый шифером сарай.
Кроме нагромождения строительного и производственного мусора, тут стояла клетка.
По своим размерам она подходила даже человеку, но думаю, что предназначалась всё-таки для обезьян. А крупные габариты обеспечивали удобство её использования. Хотя всё может быть…
И вот, мы в нескольких шагах от входа в «семидесятку».
Этот ничем не примечательный снаружи корпус четверть века назад был одним из самых секретных мест в Советском Союзе, а может быть и в мире.
Вошли внутрь.
Коридоры и комнаты заполнил пыльный сумрак.
Взгляд в прошлое: «70-ый корпус, (лаборатория) цокольный этаж. Слева — дверь начальника лаборатории, справа первая дверь — туалет, вторая — проходная, а вот 3-я дверь — щитовая, там «мой» был кабинет. Справа от фотографа лестничный марш на 2,3 и подвальный этажи.»
Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Жидкий дневной свет едва пробивался через толстые стеклянные блоки, освещая угрюмые комнаты.
Кое-где пол покрыт ковром из осколков и уцелевших мензурок и колб.
До рейда на остров Возрождения я читал, что мародёры вроде бы оставили ПНИЛ-52 в относительной целости, побоявшись тронуть брошенное оборудование и другие предметы. Видимо, к моменту нашего прихода они успели освоиться и пересилить свои страхи. Корпус с индексом В-070 был опустошён за исключением тех вещей, которые не представляли ценности для любителей лёгкой наживы.
Так в одном помещении нам повстречался ряд необычных ящиков, смахивавших на барокамеры или камеры быстрой заморозки.
По соседству была оборудована моечная.
Взгляд в прошлое: «1-ый этаж. Мойка лабораторной посуды. Помню, канализация засорилась. Мы решили ее воздухом под давлением пробить. Засунули шланг с рессивера, заткнули тряпками все отверстия сливные, что на полу (одно видно), их в этой комнате несколько, и встали: на каждую затычку по бойцу… Один кляп выбило, и все стены в крови.»
Сергей Теленков, 1978-80 гг., рядовой. Корпус В-070.
Покончив с цокольным этажом, поднялись на второй. Там нас встретила массивная гермодверь. Слева от неё в стену был вмонтирован иллюминатор с несколькими слоями толстого стекла. На двери красовался знак биологической опасности.
Проскользнув за дверь через шлюзовую камеру, мы оказались в святая святых ПНИЛ-52. Именно на втором этаже базировался изолированный блок, в котором осуществлялись манипуляции с биологическим оружием.
В части просторных залов остались ветвистые трубы вытяжной вентиляции и рабочие столы.
Продолжение следует.