«Потамка, Потамка», – орем мы сестрой, выглядывая из-за ворот. Почему: «потамка», или что такое: «потамка», или кто такой: «потамка», не спрашивайте. Не знаю. По улице идет сухая старуха в черных одеждах. Именно одеждах, так как непонятно, во что она одета. Кажется, что это не юбка с кофтой или платье, а ореол черных лоскутов. При этом Потамка не нищая – одета аккуратно и чисто. У нее был дом, хозяйство и имя: «Потамка».
Настоящего имени мы не знали, да может и никто не знал, поэтому орали вполне с чистой совестью. Орать было смешно, страшно и безопасно – в любую секунду можно было закрыть ворота и, громко гогоча, убежать.
Потамка свернула с дороги и устремилась к нам, размахивая кулаком и что-то грозно приговаривая. Мы тут же испугались и задвинули засов. «Липка, Липка, открывай. Где эти бесы, Липка…» – размеренный стук настойчиво дал понять, что Потамка не уйдет.
Как завороженные, мы не могли сдвинуться с места.
– Бежим, – сказала я сестре.
– Кто такие бесы? – спросила она.
– Не знаю, – я схватила сестру за руку, и мы побежали.
Навстречу нам уже вышла Липка, бросила недовольный взгляд и подошла к воротам.
– Сейчас откроет, прячемся, – мы влетели в дом, в прихожую, в горницу, забрались на печку и притихли.
– Спускайтесь, Потамка ушла, – бабушка достала из печки пироги с маком и налила квас. М-м-м, эти пироги с маком. Таких пирогов уже никто не повторит. Для этого нужны руки Олимпиады Григорьевны.
Где-то там, далеко, да и уже давно, Олимпиада спрашивает у Потамки: «Квас будешь?»
– Липка, смешная ты, какой квас. Кваса не существует. – Потамка смотрит куда-то вдаль и добавляет: «Хорошие у тебя внучки». Они обе улыбаются и думают, каждая о своем. Олимпиада о внучках, Потамка о своем доме. Обе в прошлом обретают настоящее, берутся за руки и летят.
А я в настоящем вспоминаю прошлое и бабушку Липу.
В моем телеграм канале больше и сразу статей и новостей: https://t.me/kondrashova_kanal
Жду в гости 😊