Многие наверняка слышали выражение «дожить до Страшного суда», но имеют лишь смутное представление о том, что это такое. В общем и целом, все сводится к простой схеме: случится апокалипсис, придёт Бог и станет судить всех людей – кого-то отправит в ад, кого-то, кто хорошо себя вёл – в рай. Но это очень поверхностное понимание.
История
Понятие «Страшный суд» обычно соседствует с такими понятиями как «Второе пришествие», «всеобщее воскресение». Согласно христианской эсхатологии, то есть учению о конце мира (от греческого εσχατόθ – конечный, последний), все эти события тесно связаны. Основным источником христианских представлений о Страшном суде, который произойдет в конце времен, является Священное писание: евангельские тексты, послания апостолов, Откровение Иоанна Богослова.
События Второго пришествия и Страшного суда описываются в текстах Нового завета со всей присущей тому времени образностью и символизмом. Согласно им, Страшному суду будет предшествовать Второе пришествие Христа и всеобщее воскресение людей. Явление Христа будут предварять разнообразные астрономические знамения, и оно не останется незамеченным никем, ибо, как говорит Евангелие, будет подобно молнии, что «исходит от востока и видна бывает даже до запада» (Мф 24. 27).
Пришествию Христа будут сопутствовать ангелы и «звук трубы», символизирующий победу над силами тьмы - в Синодальном переводе есть выражение «с трубой громогласной». Есть мнение, что образ звука трубы взят из Ветхого Завета, где он часто знаменовал победу, торжество, и употреблялся для призывания народа.
Апостол Павел, прекрасный знаток ветхозаветного иудейского учения и предания, пишет, что звук этот огласит всю землю: «вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся». Откровение о Втором пришествии Христа, всеобщем воскресении и Страшном суде Церковь включила в Символ веры, тем самым закрепив его догматически.
Суд не страха, а любви
Богословское осмысление темы Страшного суда весьма разнообразно, оно получило выражение во многих святоотеческих текстах – об этом писали Ефрем Сирин, Симеон Новый Богослов, Григорий Нисский, Иоанн Златоуст и многие другие святые древности и нового времени. Однако копья по этому поводу ломаются до сих пор.
«Страшным» этот суд принято называть лишь в русскоязычных текстах. В других обычно подчеркивается его всемирность, всеобщность. Однако устрашающая атмосфера, которая волей-неволей нагнеталась яркостью евангельских образов, была издревле присуща текстам восточнохристианских богословов, посвященным Страшному суду.
Святитель Григорий Нисский говорил, что такое восприятие допустимо, но лишь с «воспитательной» целью. Возможно, это было во многом обусловлено эпохой и аудиторией, к которой была обращена проповедь: жестокость и простота нравов требовали простоты правил и понятного объяснения, почему их нарушать не рекомендуется.
Для этого лучше всего подходили аналогии с государственной практикой судопроизводства, например – римской, которая отличалась крайним формализмом и имела довольно жестокую систему наказаний.
Однако в святоотеческой литературе есть и иной взгляд на трактовку Страшного суда. Согласное ему, Бог явит Себя вовсе не как грозный судия, изрекающий приговоры, а как любящий миротворец между нами и нашей совестью. Ведь всё Евангелие непрестанно говорит о том, что Бог есть Любовь, а значит и суд Его будет не осуждением, но судом любви.
Святитель Феофан Затворник, говоря о милости Бога пишет: «Милость Божия и там будет изобретать, как бы оправдать грешника, и будет предавать его правде Божией только после того, как не к чему будет рук приложить в оправдание его». Также он предполагает, что и человек, не знавший христианской веры, сможет быть оправдан по своим делам и по великой любви Божией: «Иудей судится, а потом награждается как иудей по его законам. Язычник судится, а затем награждается или наказывается как язычник по его законам. И в том и в другом случае участь решится верностью или неверностью тому закону, который каждый из них считал для себя обязательным… Там не нужны будут свидетели, всякий в мыслях своих сам над собой произнесет оправдание или осуждение. Всякий будет видеть свой закон и дела свои, сличит то и другое и решит, виноват или нет».
Таим образом, многие святые отцы считали, что судить человека будет не Бог, а собственная совесть, в свете открывшейся истины.
Христианство, утверждая неизменность Божьей любви, утверждает и то, что Бог всех и каждого любит абсолютно, невзирая на всё совершенное нами зло. Человеку же часто эта любовь не нужна. Выбирая грех, он выбирает для себя путь в сторону «от Бога», может полностью стать рабом страстей, и в этом случае он станет неспособным принять эту любовь, более того – она станет для него мукой.
В нашем мире, который, согласно христианскому учению, омрачен грехом, Божие присутствие не ощущается. Но по прошествии «образа мира сего» это присутствие станет абсолютным, как пишет апостол - «будет Бог все во всем».
Эта реальность станет настолько явственна и ощутима, что даже те, кто отвернулся от Бога, окажутся ее участниками, и именно в этом заключен весь трагизм Страшного суда: просветившись светом Божественной любви, человек увидит и почувствует свою неправоту перед Ним.
Есть гипотеза, что именно это и есть тот самый «огонь вечный» и «мука вечная», о которой говорится в Писании: Божия любовь и Свет будут невыносимы для тех, кто когда-то напрочь отказался от них.
Любовь Божия будет не судить, а пытаться оправдать нас всех перед своей совестью, которая как раз и станет тогда самым строгим нашим судьей. Как писал митрополит Антоний Сурожский: «Суд этот не Бог будет произносить над нами, а мы сами, когда увидим, каковы мы, и поймем, какими мы могли быть».