Однажды в апреле, когда весна уже доигрывала коду зимы, я захотел путешествовать.
Надо сказать, путешествовать я хотел всегда. Любые странствия в детстве отзывались во моей душе сладостным трепетом, напоминающим замирание сердца в предвкушении подарков на Новый год. Всему виной Фритьоф Нансен, Витус Беринг и Крузенштерн - контр-адмирал, а не пароход. Не они сами, конечно, а книги и рассказы о них и не только о них - ведь были ещё Магеллан, пресловутый Колумб и загадочный Васко да Гама. Но больше всех был виноват в моём неуёмном желании куда-нибудь отправиться бессменный шкипер хрупкой "Калипсо”, - вечно прищурившийся Жак Ив Кусто, нырявший на экране телевизора в райские глубины тропических вод со своим аквалангом.
Прошло время и наступил тот самый апрель, в котором капель звенела последними нотами стужи, а я думал о странствиях. Но этот звон был недостаточно восторженным, ущербным, ведь меня только что бросила девушка. Весь мир пел о возрождении, а я думал примерно следующее: "я умру одиноким и никому не нужным и лучше бы это случилось в следующую минуту".
Рядом со мной о том же думал Вова. Его тоже бросила девушка и он заглушал тоску просмотром фильма "23", щедро разбавляя процесс распитием полторашек с "Жигулевским". Пиво давало о себе знать, так что горюющий периодически перематывал запись, чтобы прослушать еще раз некоторые из диалогов, которые вели герои.
Я не вынес его страданий и спросил:
- Почему бы тебе просто не выключить?
- А? - почему-то прищурившись отозвался он, - да запись плохая - звук тихий, не слышно ничего.
- Ну так перестань себя мучить и выключи.
- Но я хотел досмотреть его сегодня!
- Почему? Это обязательно?
- Я, я, я, - стал заикаться Вова, - я хотел проверить одну теорию. У нас с ней была теория, - задыхался он, - что, что нас преследует число 23.
- И как это выражалось?
- Ну, мы расстались 23го!
- О, это безусловно всё доказывает!
Пропустив мой сарказм мимо ушей, и превозмогая маниакальную одышку, Вова вывалил на меня груду аляповатых фактов. Если бы из этих фактов шили костюм, то получилось бы лоскутное одеяло - такими разношерстными они были. Не найдя в них ни малейшей связи, я поспешно согласился, что число 23 для их пары действительно роковое.
- Теперь ты понимаешь? Понимаешь? - от восторга Вова схватил меня за грудки, отчего мой свитер с треском протестующе вознегодовал.
- Понимаю, понимаю, - увещевал я Вову, стараясь расцепить крепкую хватку безнадежно влюблённых рук.
Чтобы отвлечь его, мне пришлось озвучить смутную мысль, бродившую в голове с самого утра:
- А может нам отправиться в путешествие? - сказал - и тут же захотел.
К моему ужасу Вова тоже не на шутку воодушевился этой идеей.
- Что, прямо сейчас? - оторопело переспросил он и отпустил уже безнадежно растянутый свитер.
- Ну, не сейчас, конечно, - облегченно выдохнул я, поправляя два шерстяных отростка на свитере, появившихся там благодаря Вовиным пальцам. - Через месяц. Летом.
- Да, летом. Автостопом! - Вова уже и думать забыл про число 23. - Только я не поеду.
- Это ещё почему? - обиделся я, но про себя вздохнул с облегчением: "Слава Богу, а то я пришлось бы и в самом деле путешествовать с этим сумасшедшим".
- Не поеду, если мы не снимем об этом фильм, - закончил Вова свою внезапную мысль.
В свою очередь, теперь уже мне, идея показалась крайне заманчивой.
- Ну, а что, давай, снимем. Будет роад-муви о поисках себя. Два разочарованных молодых человека пресекают на попутках сначала Сибирь, потом Урал, а кульминация сюжета наступит в Европе.
- Только не себя, а её, - не согласился Вова.
- Кого - её? - не понял я.
- Любви! - произнёс Вова мечтательно и многозначительно поднял палец.
- Любви, - посмаковал я это заманчивое слово. На вкус оно показалась мне тёплым "Жигулевским" из полторашки.
Через два часа лихорадочного планирования, похожего на групповую терапию для самоубийц, мы, взявшись за руки, обезумевшими газелями скакали под песню группы Three Days Grace "I hate everything about you". Для завершения сцены этого латентного гомосексуализма не хватало только страстного поцелуя, знаменующего финальные аккорды.
Но его не случилось.
Как и того путешествия. Потому что планирование и постановка целей - дело сложное и тонкое, а безответственное распитие "Жигулевского" из пластиковой полторашки ему только вредит.