Сокровище

СОКРОВИЩЕ. ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РОМАН.
Публикуется по главам ежедневно.

Автор: Николай Соснов

Читайте в журнале Покет-Бук Пролог, Главу 1, Главу 2, Главу 3, Главу 4, Главу 5, Главу 6, Главу 7, Главу 8, Главу 9, Главу 10, Главу 11, Главу 12, Главу 13, Главу 14, Главу 15, Главу 16, Главу 17 романа "Сокровище".

ГЛАВА 18. БОЯРСКАЯ УСАДЬБА

Колокольчик настойчиво звенел, выманивая Костю из тягучего сладкого сна. Тело настолько расслабилось, что никак не хотело реагировать на призыв подниматься. Вчерашние пельмени насытили чрезвычайно, так что и голод не мог выгнать из тепла.
- Вставай, не стыдно тебе спать! - толкнул его в плечо Афанасий. - Местные скоро будут в полях, мастерских и на занятиях. А мы дрыхнем.
- Нам можно, - пробормотал Костя. - Мы отдыхаем, набираемся сил. Так сказал Степан.
Афанасий все-таки выдернул его из постели, заставил умыться в глиняном рукомойнике, одеться и выйти на воздух.
Ранним утром в долине холод пробирал даже летом. Прикрепленное у входа диковинное устройство столбиком красной жидкости и зеленой полоской отмечало насколько холодно или тепло за пределами дома. Верхний край столбика перемещался вверх и вниз от зеленой полоски, указывая на деления слюдяной трубочки. Возле каждого деления неизвестный создатель подписал числа. Сейчас столбик указывал на цифру «девять» выше зеленой полоски.
На разминочной площадке их приветствовали три десятка приседающих учеников. Иринка занималась неподалеку с пятью другими девушками. Мужской пол среди учеников явно преобладал.
- И раз! И два! И три! Прыжки на месте! Отрываем обе ноги! - покрикивал наставник, прохаживаясь среди вкалывающих от души подопечных.
Выполняя назначенные Драганом утренние упражнения, Костя раздумывал о происходящем.
Начинался пятый день их пребывания в усадьбе Волковых. Что и говорить, место необычное! За прошедшие дни Костя успел побывать почти во всех помещениях усадьбы кроме закрытых специальными хитрыми засовами, которые Степан Балиашвили назвал замками.
Везде парню встречались чудеса и диковины. В темном подвале-леднике хранились ящики с целебными снадобьями. В огромной светлой комнате на первом этаже полки четырех шкафов ломились от книг.
Костя узнал, что в одной из маленьких пристроек левого крыла находится склад всевозможного оружия, а центральная круглая башенка используется для наблюдений за звездами через особые стекла, запаянные в металлическую трубу.
Более всего, удивляли, однако, не вещи и не просторные завешанные вышитыми тканями комнаты, а здешние жители.
Сверстники, как на подбор, не бегали, не играли и не задирались. Все ходили погруженные в себя или углубленные в размышления. Чаще не ходили, а сидели за книгой. Казалось, местным парням и девчонкам наплевать друг на друга. Никто из парней не пытался выставиться перед женским полом, показав лихость или установив подобие главенства над остальными. Грубые шутки тут были не в чести и не существовало поселкового обычая назначать самого забитого и безответного дурачком.
Лишь позже Костя обратил внимание, что и тут существует определенное соревнование, что точно так же возникают парочки, а вместо грубых издевательств действует своеобразная система изощренного высмеивания.
Назначенный пестуном юношей Степан Балиашвили, неопределенного возраста худой темнолицый брюнет с картофельным носом и выпирающими скулами, водил Костю и Афанасия по усадьбе, показывая где что находится и для чего предназначено. Всюду он разговаривал совершенно свободно, много смеялся, но в маленькой пустой комнате на втором этаже вдруг замолк и преисполнился благоговейного трепета перед небольшим выцветшим портретом бородатого мужика в странной шапке.
- Святой Владимир, - пояснил Степан, размашисто нарисовав в воздухе крест. - Небесный покровитель рода Волковых. Анатолий вам расскажет подробнее.
В том, что Анатолий Орехов расскажет им хоть что-то, Костя сомневался. Молчаливее Орехова в усадьбе вел себя только хранитель боярских книг, библиотекарь, как назвал его Балиашвили, унылый близорукий толстяк, непрерывно жующий яблоки и потому не любящий отвечать на вопросы.
Орехов молчал по иной причине. Его отстраненное от мира красивое молодое лицо, обрезая всякую возможность начать полный пустой болтовни диалог, прямо и недвусмысленно говорило: не отвлекайте меня, я размышляю, мне предстоит принять важное решение. Когда на тебя смотрят таким образом, чувствуешь, что навязываешься, даже если просто хотел спросить дорогу в зал для приема пищи.
Старший ученик и помощник Тамары Федоровны Анатолий Орехов оказался единственным, кто внешне равнодушно принял новичков. Остальные обитатели усадьбы обрадовались их появлению и старались оказать потребную усталым путникам помощь. Даже библиотекарь, получая принесенные ими книги, изобразил нечто вроде улыбки, отчего его набитые яблочными ломтиками щеки еще больше распухли так, что Костя даже забеспокоился, не лопнут ли они.
В чем Костя никак не мог разобраться, так это в иерархии людей из усадьбы и расположенного в глубоком гроте позади боярского дома Хранилища, места, где было еще больше книг и диковин. Особенно его удивляло спокойное и ровное обращение старших с младшими, господ со слугами, командиров с солдатами. Казалось, здесь не придают особого значения внешним проявлениям уважения к вышестоящим. Любой из учеников мог себе позволить сидеть нога на ногу в присутствии наставника. Он же мгновенно срывался с места, уносясь выполнять просьбу старшего. Да-да, именно просьбу, а не приказ или непреложное указание. В усадьбе никто не командовал, все только просили. Только военные командиры позволяли себе повелительный тон по отношению к солдатам.
Тамара Федоровна Морейко считалась главной над всеми, но уровнем ниже начиналась путаница. Угловатой неказистой девочке, ровеснице Кости, оказывали больший почет, чем Степану Александровичу или Наталье Николаевне Полетеловой, наставникам, возглавлявшим обучение подростков в Хранилище и детей в деревенской школе. Девочка, к удивлению Кости, оказалась дочерью боярина Волкова, отсутствовавшего местного правителя. Судя по услышанным обрывкам разговоров, боярин был чем-то вроде князя, но при этом заменял жителям долины и поселкового старосту. Сейчас он где-то далеко в походе.
Надя Волкова, несмотря на вышитые золотыми волками платья и множество украшений, Косте не понравилась. Костлявая фигура, невыразительные серые глаза, губы-бусинки, горькая складочка на лбу, придававшая девушке скорбный вид, — судьба явно не благословила боярышню на успех у мужчин.
За пределами дома за Волковой неотступно следовал Драган, суровый бородатый воин в самом расцвете сил, а в усадьбе — старая нянюшка, руководившая слугами, а, бывало, и хозяйкой.
Драган тоже, не стесняясь, советовал повелительнице, когда следует сесть, а когда встать. Ему подчинялись, частью разбросанные по горным постам, частью собранные в одной из усадебных пристроек, солдаты. Те, что помоложе, носили рисунок золотого волка на черных кафтанах или эмблему в виде синей книги на левом рукаве коричневых курток. Драган пояснил, что бойцы с волком из боярской дружины, а солдаты с книгой подчиняются Тамаре Федоровне. Реально и они подчинялись Драгану. Впрочем, молодежи служило немного. Большую часть охраны усадьбы составляли пожилые крестьяне, неспособные с прежней эффективностью работать в поле или пасти коз. Они выделялись среди прочих лишь красными повязками.
Самым изумительным в обитателях усадьбы являлось поголовное пристрастие к изучению книг. После ужина все вокруг затихало, в библиотеке зажигались светильники, начиналось чтение. Как правило читал кто-то один, а остальные слушали. Сейчас читали книгу «Федон» авторства какого-то Платона, почему-то без фамилии и отчества. Костя ничего не мог понять в этом нудном рассказе, где люди сидели и рассуждали, его клонило от Платона в сон.
В усадьбе читали все, даже слуги, солдаты и старая нянюшка. Волкову Костя несколько раз заставал с томиком под заглавием «Ромео и Джульетта».
Читали и деревенские. Однажды в усадьбу зашел пастух. В кармане его кафтана Костя углядел заботливо завернутую в кусок кожи книжку. Пастух охотно показал титульный лист с надписью «Краткое изложение важнейших сообщений Завета Господа нашего с новейшими комментариями». Новопечатная книга оказалась копией тома, доставленного ими сюда.
В солдатском доме на полке Костя нашел сразу три книги: все тот же Последний Завет, «Человека-невидимку» Герберта Уэллса и «Жизнь Лермонтова» Ираклия Андроникова. Солдаты не умещались в библиотеку, поэтому им организовали отдельные чтения. Чаще всего приходил Анатолий, читал Последний Завет и проповедовал.
Взамен отданных в библиотеку книг новичкам выдали по одному тому. Степан сказал, что помимо учебы каждый ученик должен читать свою отдельную книгу, а потом беседовать о ней с наставниками. Кончится одна книга — принимайся за другую.
Иринке достался сборник стихов Есенина, Афанасию — тоже стихи, но поэта Пушкина. Косте дали желтенькую в свиной кожи обложке книгу автора по фамилии Сэлинджер. Титульный лист сообщал, что книга называется «Над пропастью во ржи». Читать ее оказалось очень не легко. С самого начала сплошь и рядом попадались непонятные слова. Приходилось обращаться за помощью к Степану или бегать в библиотеку, чтобы заглянуть в увесистый том с металлической пластинкой на деревянной обложке. На пластинке стояла гравировка «Толковый словарь».
Роясь в хрупких страницах словаря, Костя добыл значение многих непонятных слов. Он узнал, что есть такая болезнь сердца как инфаркт, хотя и не понял, чем она вызвана. Выяснил, что описание собственной жизни именуется автобиографией, а слово «санаторий» означает место, где отдыхают после серьезной болезни. Степан тоже немало рассказал.
- Давид-копперфилдовская муть? Дружок, есть такой писатель Диккенс, у него имеется роман «Дэвид Копперфилд». Этот роман и упоминается Сэлинджером.
- Голливуд? Это древний город. Попроси на занятии по географии показать его на карте.
- Почему автора зовут Сэлинджер, а рассказывает историю Холден Колфилд? Есть такой способ писать книги, дружок. Воображаешь себя иным человеком, совсем непохожим, и начинаешь придумывать, что бы эдакое могло с ним произойти. Устраиваешь ему вымышленную жизнь, вымышленные приключения.
И все равно масса новых разнообразных слов и выражений оставалась темным пятном на фоне истории странного паренька из книги Сэлинджера. В словаре нашлось определение слова «кино», однако, сколько ни старался Костя представить себе что это такое, у него не вышло. Значение фразы «обидчивые до чертиков» он выспрашивал у каждого из местных, но никто не смог растолковать при чем тут упоминаемые в Законе злые духи.
В конце концов, намучившись с текстом Сэлинджера, Костя вернулся в библиотеку и попросил что-нибудь попроще. Библиотекарь без слов обменял ему Сэлинджера на книгу рассказов Виталия Бианки.
Рассказы Бианки понравились Косте куда больше. Все близко к жизни, ясно и увлекательно. Девочка выхаживает раненую дикую утку и спасает ее от охотников. Лось оставляет в дураках старика и его внука. Неизвестных слов мало, к тому же они всегда находятся в словаре или у Степана на языке.
- Кончай разминку! - зычно крикнул Драган. - Завтрак!
Костя припустил к дому, предвкушая угощение.
Действительность не обманула ожиданий. Накрытый простой серой скатертью длинный прямоугольный стол четко разделялся на пищевые зоны, в каждой из которых слуги разместили одинаковый набор блюд. Перед Костей оказались: тарелка пшенной каши, два яйца, большой кусок ржаного хлеба, крохотный туесок меда, несколько ломтиков козьего сыра и кружка молока.
Точно такой же завтрак получила и сидевшая во главе стола Волкова и сами слуги. Питались все вместе, кушали одно и то же. Если кто-то из зашедших по делам крестьян задерживался, его усаживали за общий стол. Военные питались отдельно, но ничуть не хуже, даже наоборот, на завтрак им полагалось вместо яиц мясо и масло на хлеб.
В родном поселке иначе. Если начальство посещало чей-нибудь дом на праздник, ему доставался лучший кусок. К себе за стол поселковая верхушка односельчан не приглашала, предпочитая наслаждаться вкусной и обильной пищей вдали от тех, кто обеспечивал бесперебойное ее поступление. Завтрак Костиной семьи обычно состоял из ковриги хлеба в урожайные годы или нескольких вареных картофелин в неурожайные. Обедали овощной похлебкой, ужинали ею же. Хлеб, картофель, реже морковь, помидоры, огурцы, капуста, свекла, иногда куриные яйца и рыба, — вот и все, что доставалось на месячину семье резчика по дереву. Мясо ели лишь по большим праздникам и всегда в долг.
В здешней деревне кормили изрядно. Костя еще не бывал дома у селян, зато успел побеседовать с пожилым солдатом, встретившим их у выхода из горы. Того не надо было уговаривать рассказать о сельской жизни. Погрузившись в свежие еще воспоминания, старик монотонно говорил о походах в лес за малиной и грибами, о работе на солеварне, об огороде, где среди салата, лука и петрушки выращивались любимые овощи, о куриных котлетках покойной жены и выходках кота, воровавшего со стола сметану. В общем из рассказа солдата выходило, что питались крестьяне хорошо, молоко пили каждый день, сыр, рыбу и яйца ели несколько раз в неделю, каждое воскресенье готовили мясные блюда.
Завтракали в усадьбе быстро. До обеда ученики расходились по работам, помогая местным вести хозяйство. Почти все необходимое для жизни долина производила сама. Даже одежду особого покроя шили свои портные, ткань для нее готовили собственные ткачи, а шерсть и лен поставляли боярские крестьяне.
- Ну, ребята, любите кататься — любите и саночки возить, - сказал Балиашвили, хлопнув Костю по плечу. - Афанасий говорит, рветесь поработать и начать учебу. Тогда пора начинать!
Костя видел, что Афанасий покраснел и старается не глядеть на него и Иринку. «Вот ведь жук!» - с некоторой злостью подумал Костя. - «Сам не отдыхает и другим мешает!».
Балиашвили, тем временем, продолжил:
- Сейчас мы с Натальей Николаевной разведем вас по мастерским. Так-то сами сможете решить, чем заниматься, но прежде вы учились определенным ремеслам, и мне думается, что начать надо с них.
- Конечно, - поспешил поддакнуть Афанасий. - Мне будет очень приятно снова поработать с гончарным кругом.
Что же, Костя ничего не имел против возобновления прежнего ремесла. После побега редко возникала возможность потрудиться над каким-либо деревянным изделием, одно баловство, да и только. С удовольствием он сейчас отправился бы к Гале, но сделать это трудновато. Попутчиков сразу отделили от поселковых ребят и поместили на жительство в отдалении от усадьбы. Костя понимал в чем тут дело. Боятся показать местным диковинную внешность новоприбывших.
Вообще-то Косте никто не мешал навестить Галю, однако, он все никак не мог найти время для визита, а главное — придумать подходящий предлог. Привалить же на порог к зеленокожей девушке просто так, без всякого повода, Костя стеснялся. Галя сразу догадается что к чему. Аргумент нелепый, но Костя и желал и боялся Галиной догадки. Поэтому внутренний спор с самим собой всегда оканчивался очередной отговоркой.
Мастерскую местные устроили грамотно, это он сразу оценил. Работа велась на свежем воздухе под навесом, позволяя пользоваться естественным освещением. Инструменты, материал, заготовки и готовые изделия хранились неподалеку в просторном гроте. Туда же, очевидно, резчики перемещались в холодное время года.
Ступив в грот, Костя обомлел. Он не занес ногу дальше порога и видел лишь скупо освещенную поднимающимся солнечным диском переднюю половину пещеры. Однако, увиденного хватило, чтобы задуматься о примитивности собственного умения резать по дереву.
На покрытом грубым холстом столе мастер, как попало, расставил три готовых образца. Две крупные шкатулки одинаково украшены мелким многосоставным геометрическим узором. Шкатулка помельче походила на миниатюрный куст, настолько живо выглядели вырезанные по всей ее поверхности листья. Выточенная из вяза большая ваза на подставке лежала на боку, уткнувшись в одну из шкатулок, и, словно чье-то ухо, казалось, прислушивалась к малейшему шуму извне.
Мастер, веселый старик, при каждом слове тряс лопатообразной седой бородищей. По возрасту ему давно пора в могилу, однако, цепкие пальцы с молодым задором вертят шкатулку, точь — в — точь похожую на двух ее пещерных сестер. Шкатулка не закончена и, разговаривая со Степаном, резчик поправляет ее странным ножом с гигантской рукояткой. Острие ножа выполнено в виде косого прямоугольника и загнуто будто рыболовный крючок. Костя никогда не видел ни подобного ножа ни странных инструментов, замеченных на рабочем столе. Отец непосредственно для резьбы пользовался обычным ножом и проколкой, двумя инструментами, только и всего. Кроме них в наличии имелись рубанок и камешки для полирования. Мастер из долины трудился, применяя десяток загадочных инструментов самых невероятных форм и различных размеров.
По другую сторону стола примостился парень лет двадцати, вырезавший на квадратной шкатулке мышку в окружении колосьев ржи. Узор он старательно копировал с другой шкатулки. Яркие синие глаза, выделявшиеся на пустом невыразительном лице, быстро бегали от образца к заготовке и обратно. Огромные мясистые пальцы, выраставшие из толстых ладоней, с непостижимой скоростью орудовали округлым резцом с зауженным почти до тонкости иглы острием. Парень всколыхнулся было при появлении людей, но тут же равнодушно вернулся к работе.
- Давай посмотрим чего ты добился в учении, - обратился к Косте мастер, выслушав Степана.
- Оставляю тебя Олегу Андреевичу. Не забудь, после обеда надо на занятия в школу, - напомнил Балиашвили и удалился.
- С чего хочешь начать? - продолжил выспрашивать мастер. - Мы главным образом работаем на продажу за пределы долины. Узорные шкатулки, вазы и статуэтки, хорошо берут богачи с Рынка.
- Честно говоря, для меня узоры пока сложны, - признался Костя. - Раньше я резал только очень простые узоры.
- Громче говори! - велел старик. - Плохо слышу!
- Говорю, пока не научился еще сложным узорам, - повысил голос Костя. Признаваться Олегу Андреевичу, что отец и не мог его научить тому, чего сам не умел, не хотелось. Как будто меньшее мастерство отца являлось постыдной наследственной болезнью, навсегда закрывающей Косте путь к познанию секретов резьбы.
Олег Андреевич забарабанил пальцами по столу:
- Мне нравится твое слово «пока». Все начинают с начала. А начало всегда самое несложное. От несложного шаг за шагом человек идет к непростому, к красоте. Наше ремесло и не ремесло вовсе, а искусство. Долго к нему идти. Помощь требуется. Я до сих пор не дошел.
Костя недоверчиво покачал головой. Старик, кажется, понял его реакцию по-своему:
- Славно. Вот что, у меня давно лежит заказ от портных. Безделушки эти скоро отправлять с караваном, вот руки и не доходят. Двадцать круглых пуговиц на четыре кафтана. Деревянных. Сможешь вырезать?
- Да. Я и по кости кое-что могу, - осмелев, добавил Костя.
- Изрядно! Закончишь с пуговицами — покажу тебе одну заготовку. Есть у меня отличный рог лося. Попробуешь сделать основу для гребня, ладно?
- Я умею, - подтвердил Костя.
- Вот. Потом я вырежу рукоять в форме головы волка, заодно посмотришь и сам попробуешь на другой заготовке. Гребень подарим боярышне, у нее скоро день рождения. Ну, берись за дело.
- Можно я своим ножом? - спросил парень, взяв сверток с поперечными срезами дерева и усаживаясь на указанный мастером табурет. - Никогда еще не работал...этим. - Костя осторожно указал на один из странных инструментов.
- Можно, - разрешил мастер. - Никифор уже приготовил основу, тебе осталось нарезать кругляши, отшлифовать, проделать дырки, снова отшлифовать и залить воском. Всего ничего!
Парень по ту сторону стола улыбнулся лишь краешком губ, но тут же снова вернул себе равнодушный вид. Перемена почти незаметна, тем не менее, Костя уловил ее. «Ты не настолько туп, насколько пытаешься изобразить», - мысленно обратился он к ученику Олега Андреевича. - «С первой встречи стараешься меня обмануть, ввести в заблуждение. Неспроста. Буду следить за тобой».
Погрузившись в молчаливую кропотливую работу, Костя, как часто с ним бывало, отвлекся от заученных до автоматизма движений и вернулся к размышлениям о скалистой долине и ее жителях, прежних и новых. В сравнении не только с наставниками Алфавита и их учениками, но и большинством местных, прибывшие извне чужестранцы смотрелись и чувствовали себя варварами. Это слово где-то узнал Афанасий, оно, как понял Костя, обозначало человека невежественного, совершающего на каждом шагу промахи. Да, они варвары, хотя и грамотные. Все варвары, кроме Айрата и двух демонов.
С Айратом как раз все понятно, он тут свой, хохочет над каждой непонятной шуткой, всем пожимает руки, понимает даже непроговоренное. С Галей и Сухановым сложнее. Айрат сообщил трем юным спутникам исходившее от Тамары Федоровны требование полного молчания относительно двух закутанных фигур, проследовавших через усадьбу и более ни разу не появившихся на людях.
- Надо молчать о них, - говорил Айрат. - Никому нельзя говорить. Не отвечайте на вопросы.
- Глупо, - пожала плечами Иринка. - Молчанием вызовем лишние подозрения, разожжем любопытство.
- Тогда отвечайте, что просто больные, которых сюда доставили на лечение. Мы как раз всем так и отвечаем.
- Что нам будет, аще проговоримся? Какое наказание? - спросил Костя.
Вопрос крайне изумил дедушку Айрата, его брови неудержимо поползли вверх.
- Наказание, мальчуган? Проболтавшись, ты накажешь себя сам. Накажешь друзей, меня, Галину с Алексеем Ивановичем.
- Но почему? Почему мы должны помалкивать о них? - поинтересовался Афанасий.
Дедушка Айрат немного подумал, а затем сказал:
- Знаешь, в одной книжке я прочел, что в древние времена существовала такая рыба — мурена. Опасная была рыба, большая. Днем она сидела в расщелине скалы на дне и примечала какая рыбешка куда плывет. Как только неосторожная рыбка оказывалась поблизости, мурена выскакивала из засады и хватала ее. Среди людей тоже есть мурены. До поры до времени они тихонько сидят, невидимые на общем фоне, и ждут удобного случая, чтобы погубить жертву. Если они погубят Галю и Алексея Ивановича, что само по себе ужасно, пострадаем мы все. Поэтому так важна секретность. Больше к сожалению сказать не могу.
Люди-мурены. Костя попробовал вообразить как должна выглядеть тайная мурена. Жалкий внешний вид, ничтожество, пустое место, на которое не обращаешь внимание, сливается с окружающей местностью, пропадает за спинами в толпе.
Чем больше Костя думал о людях-муренах, тем большее недоверие чувствовал к Никифору. Живые умные глаза на совершенно пустом лице. Работает отрешенно, а сам, небось, обдумывает всяческие подлости. Строит из себя необщительного типа из опасения проговориться о чем-то в дружеской беседе. Надо за ним последить.
Костя, обнаружив, что подтягивает Никифора под воображаемый образ человека-мурены, решил думать о чем-нибудь другом. Мысль тут же услужливо перескочила на Галю.
Взвешивая свои поступки, совершенные в последнюю неделю пути, Костя приходил каждый раз к неутешительному выводу: конец надеждам на взаимность. До вершины ему не добраться. Подъем слишком труден. Не удержавшись на скате, он упал вниз, когда не прошел и половины пути. Теперь оставалось лишь раскаиваться в ошибках, вспоминая, как все происходило.
Гале его осторожные попытки ухаживания вроде бы понравились. Суханов не вмешивался. На ночевках они долго болтали перед сном о том и о сем, а при утренних сборах Костя помогал девушке уложить вещи.
Однако, вскоре стало ясно, что он допускает много оплошностей. Костя конфузился, потому что знал гораздо меньше Галины. Иногда в ее необычной внешности парню чудилось что-то опасное. Страшнейший кошмар в жизни Кости приснился именно о Гале. Девушка во сне вдруг выпустила множество зеленых жгутов с клешнями на концах и вцепилась ему в горло.
Галя, видимо, улавливала его неуверенность и колебания, замечала, что он непрерывно пожирает ее взглядом. Оглядываясь на нее в дороге, Костя неизменно окунался в глубину невероятных глаз, спокойным дозором стерегущих что-то неизвестное. И во взгляде мелькало что-то еще. Обида? Жалость? Разочарование? Сожаление?
После проявленной в пещерном лабиринте позорной слабости Костя даже рад был прекращению общения с Галей. Нужен ей такой тюфяк, как же!
В то время как юноша за работой силился выявить тайного врага и размышлял о превратностях любви, на расстоянии полумесяца плавания по реке к югу от усадьбы изможденный недоеданием молодой мужчина застыл с ножом в руке над тощей свиньей. Жена и четырехлетний сын загибались от голода, но свинья являлась последним животным в его хозяйстве. Вообще последней нормальной едой. Небольшой запас чумизы они доели, огородные овощи тоже. Остается немного диких груш, земляники, моток съедобных трав и пара сушеных рыбин.
Улемы называют свинью грязным животным, запрещают разводить и употреблять в пищу. Хотя к чему притворство? Везде в Каганате разводят свиней по особым разрешениям тех же улемов. Козы дохнут на здешней траве, вся скотина дохнет, кроме свиней. Без свиней не будет мяса.
Мужчина боялся резать последнюю свинью. Жена выставила из хижины измученное лицо. Самодовольство первой красавицы села давно потухло в ее глазах.
- Он опять стонет и в его груди свистит, - пожаловалась жена. - Разбудил Азамата! Успокой его Бахтияр, я боюсь прикасаться к нечистому!
Гюзель просто золото, но ужасно боится злых духов. Когда почти месяц назад река вынесла в их крохотное озерцо челн с неподвижным телом, они приняли его за труп и собирались предать земле. Однако, потревоженный мертвец зашевелился. С той поры Гюзель уверилась, что крепкий старик, извлеченный Бахтияром из лодки, одержим джиннами. Жена ни слова не сказала о том, что питание нежданного больного гостя тяжким бременем легло на скромные запасы пищи. Зато она отказывалась заботиться о нем и сидеть подле ложа мечущегося в жару старика. Бахтияр обрадовался, что, выполняя долг гостеприимного хозяина, можно хоть немного отложить убийство свиньи. Все мы постареем однажды и будем нуждаться в помощи или попадем в беду и испытаем необходимость в поддержке дружеской руки. Бежал ли старик от могущества кагана или спасался от грабителей, не все ли равно? Бахтияр помнил свой долг.
Иссохший до белизны старик одеревенел на топчане, вскрикивая и шумя грудью. В хижину попадало очень немного света, потому Бахтияр не мог толком рассмотреть, что происходит с гостем. Опять жар, наверное. Придется все-таки заколоть свинью. Мясо они съедят сами, а бульоном накормят старика. Азамат, сын, плохо спал от голода, пусть хоть разок покушает нормально.
Смочив тряпку холодной водой из потрескавшегося от времени кожаного ведра, Бахтияр протер лоб старика.
- Не умирай, уважаемый, - попросил крестьянин гостя. - Аллах милостив, проживешь еще много лет, радуясь внукам.
Дрожащий в ознобе старик ничего не ответил, но Бахтияру показалось, будто гость задышал ровнее. Смерть, где твое жало?

Нравится роман? Это плод тяжелого и кропотливого труда. Помогите автору освободить время и создать условия для работы. Поддержите творчество Николая Соснова денежным переводом с пометкой "Для Николая Соснова".

Глава 19 романа "Сокровище" будет опубликована завтра в понедельник 29 января.

Подпишитесь на канал Покет-Бук, чтобы не пропустить новинки!