Автор: Сергей Спящий
В Звёздном городке было красиво, только как-то пустовато.
Не то, чтобы совсем без людей, но не сравнить с суетой и сутолокой крупного города. Широкие улицы без машин, разве изредка кто-то промчится и снова тишина. Тротуары выложены разноцветной плиткой: красной, фиолетовой, иногда попадалась ещё и синяя. Цветы в подвесных горшках немного подвяли, но продолжали радовать глаза буйством цвета.
Ирине пустые улицы, редкие прохожие и низкие, максимум в три этажа, дома казались странны. Придавленная огнями и круговоротом жизни в столице, баба Маша, понемногу оживала.
-Наконец-то чуть-чуть простора, -говорила она, -хотя бы вздохнуть можно, а то сидите в вашей Москве друг у друга на головах. Как так можно? Здесь потише будет, но всё равно суетно.
Автобус проехал через маленькую площадь с неработающим фонтаном, обогнул роскошный, видимо никогда не знавший садовой пилки и ножниц, куст цветущей сирени и остановился перед входом в гостиницу. Гостиница для приезжих в Звёздном городке была одним из самых высоких зданий, целых семь этажей. Над входом, по затейливой дизайнерской мысли, вилась стилизованная, с закруглёнными краями, надпись: «Гостиница Космос». Надпись светилась холодным синим цветом и сверху над ней и снизу горели кристаллы звёзд.
Автобус чихнул, дёрнулся, будто хотел продолжить путь, но всё-таки остановился.
Сопровождавший их, с бабой Машей, референт сказал:
-Город закрытый, без журналистов.
Ирина кивнула. Если уж она за последние дни натерпелась от падкой на сенсации братии, то баба Маша последнего пытавшегося взять у неё интервью журналиста отхлестала полотенцем, а потом полдня пила корвалол приходила в себя.
Референт продолжил:
-Торжественная встреча будет в Москве. Здесь только родственники и друзья. По личному приглашению возвращающихся.
Ира спросила:
-А где космодром?
-В полусотне километров. Днём не видно, зато ночью он светится как новогодняя ёлка. Но туда вас не повезут, это полностью закрытая территория.
-Дата приземления ещё не известна?
-Экипаж с «Григория Шелихова» и «Ивана Кускова» уже отдыхает на станции «Орбита-4». Дождутся «Беринга», примут американцев снятых с «Красной птицы» и отправят спускаемый аппарат. Думаю, два, может быть три, дня.
Заглушивший мотор водитель курил на улице. Сквозь открытые по случаю жаркой летней погоды окна доносился терпкий запах сигарет и почти затёртый им, но всё же не до конца, аромат цветущей сирени. Из гостиницы на улицу вышли двое мужчин в летних рубашках с короткими рукавами и семейная пара. Точнее это Ирина решила, что пожилой мужчина и женщина в возрасте составляют пару из-за их одинаковых широкополых шляп цвета молодой соломы и потому, как привычно, но вместе с тем небрежно, мужчина накрыл ладонь женщины своей.
-Добрый день, -сказала Ирина им всем выходя из автобуса.
Референт галантно подал руку бабе Маше, помогая выйти спуститься. Докуривший сигарету водитель прошёл десяток шагов, выбросил окурок в урну и вернулся обратно, в тень от автобуса.
-O, good afternoon! –поприветствовал мужчина.
Пожилая пара переглянулась, мужчина произнёс в смартфон: -Buenas tardes, te perdiste una cena maravillosa, ¡pero justo a tiempo para la cena!
Программа переводчик помедлила и сказала приятным женским голосом:
-Добрый день, вы пропустили чудесный обед, но как раз успели к ужину!
Стоявший чуть в стороне мужчина в короткой клетчатой рубашке вышел вперёд: - Добро пожаловать. Меня зовут Сергей Сергеевич, я дежурный администратор гостиницы Космос и, если вам что-нибудь будет нужно, пожалуйста обращайтесь ко мне. Вы Митохины, Иванченко или Наумовы?
-Митрохина я, -проворчала разморенная поездкой и жарой баба Маша, -Мария Ивановна.
Ира промолчала, так как Митрохиной была только баба Маша, а она носила другую фамилию.
Американец наморщил лоб, пытаясь разобраться в хитросплетениях русского языка, но быстро махнул рукой и тоже включил на коммуникаторе голосовой переводчик.
-Oh, Mitrokhin es un intrépido torero espacial. Es él tu nieto? Permítame presentarle mis respetos.
-О, Митрохин - бесстрашный космический тореадор. Он ваш внук? Позвольте выразить своё почтение, - продублировала программа переводчик.
-Правнук, -подозрительно вглядываясь в загорелые лица родителей Мигеля Переса, единственного испанца в международной экспедиции, поправила баба Маша.
Дежурный администратор сбросил Ирине номер своего коммуникатора и передал ключи от номера. Их поселили на шестом этаже и пока лифт неспешно поднимался, баба Маша не прекращала ворчать:
-Тоже мне «тореадор»! Тореадоры у них в Испании хвосты быкам крутят. А мой Ванечка настоящий капитан. Помнишь, какой он красивый был на твоей свадьбе, в форме и в погонах?
Ира молча разглядывала своё отражение в начищенной до зеркального блеска панели с кнопками этажей. Она хорошо помнила тот момент, когда Ваня Митрохин, тогда ещё не капитан тяжёлого межпланетного транспортника «Григорий Шелихов», а только молодой пилот проходивший практику на «Орбите-2», гоняющийся за сломанными спутниками по совместному русско-китайскому договору.
Она не ожидала, что он придёт на её свадьбу, но Митрохин пришёл. Выбил отпуск, совсем никого не предупредил и пришёл. Зачем?
Тогда, за свадебным столом, Ирина искоса разглядывала его усевшегося где-то с краю. Тёмно-синяя выходная форма пилота космических сил терялась в застольном полумраке. Блестели глаза, блестела кокарда на снятой и положенной рядом фуражке. Ирине, игравшей роль невесты, пришло в голову, что, может быть, она совершает ошибку?
Эта дурацкая мысль сидела в её голове все пять лет брака. Бесплодного, окончившегося ничем, кроме ссор и окончательного расставания брака. Ира не винила бывшего мужа – сложно конкурировать за место в мыслях женщины с космическим пилотом. Ты погряз в быту, в ссорах, бесплодных обидах и напрасных примирениях, а он где-то там, водит крылатые корабли в холодной синей темноте. Все твои недостатки вот они, перед глазами, а его – совершенно не видны с поверхности земли.
Даже после всех гадостей, которыми они наговорили друг другу при разводе, Ире до сих пор было немного стыдно перед бывшим мужем за то как она смотрела тогда, на свадьбе, на младшего пилота Митрохина. Смотрела и думала – не совершает ли ошибки. Может быть те мысли, засевшие на долгих пять лет бесплодного брака, и были единственной ошибкой?
Тогда ей казалось невозможным выйти замуж за пилота, который проводит за небом три-четверти жизни. Да и он, честно говоря, не звал. Просто пришёл незваным на её свадьбу и сидел, а она смотрела и мысль об ошибке билась в клетке разума Пошлость. Глупость. Мещанство.
В зеркальной поверхности панели управления, между рядами кнопок и названием гостиницы выписанном тем же чрезмерно стилизованным шрифтом белело растерянное лицо Ирины. Помада расплылась и ресницы слиплись – отметила девушка.
-Вот скажи мне: почему тореадор? –возмущалась баба Маша.
-В испанской прессе «Red bird» называли быком. Когда он потерял управление и начал падать, его назвали «toro enojado» - бешеный или сердитый бык. «Григорий Шелихов», тяжёлый транспортник и вообще-то не предназначен для манёвров, но Иван…
Издав мелодичный звук, двери лифта раскрылись на нужном этаже.
-Всё равно не понимаю, причём здесь быки, -ворчала баба Маша, -Ванечка капитан. Хвосты своим быкам пусть испанцы крутят. Тореахоры, тоже мне выискались.
Номер был трёхместный, на них двоих, по отдельной комнате на человека и ещё одна свободная. На шестом этаже расположено двенадцать номеров и все трёхместные. Судя по карточкам на ручках дверей, заняты два номера и в ещё один заселись они, с бабой Машей.
Ирина смыла дорожный макияж горячей водой, потом умылась холодной, чтобы прогнать усталость и дурные мысли. В несколько штрихов нанесла новый, неброский, выглядевший так, будто его на самом деле и нет, макияж.
Тем временем баба Маша успела полить водой из крана придавленные расплывшейся летней духотой цветы в номере и в коридоре. Успела распаковать сумку, переложив посыпанное чесноком, густо проперчённое сало в крохотный холодильник. Успела познакомиться с соседом справа, узнав, что тот инженер-роботехник и приехал сюда не встречать кого-то из членов возвращающейся экспедиции, а просто на конференцию по космической робототехнике. Чтобы выведать всё это баба Маша угостила инженера бутербродами с домашней колбасой, но перчённого сала давать не стала. Его она привезла для правнука.
-Пойдёмте в общий зал? –предложила Ирина.
-Иди внучка, а я здесь посижу, -отмахнулась баба Маша, -устала немножко. Как будут звать вечерять зайди за мной.
Спускающийся с неторопливым достоинством лифт привёз Ирину в большой зал. В углах стояли столы для игр в шахматы и настольный хоккей. Большой телевизор, работал с отключенным звуком, попеременно транслируя знакомое лицо министра, потом кадры медленно плывущих, словно свинцовые шары в сверхплотной жидкости, силуэтов космических кораблей, затем снова министра и снова корабли. И всё это без звука, точно во сне.
Стоило Ире войти, как сразу несколько человек поприветствовали её:
-Mitrokhin. Mitrokhin hero!
Досадуя на себя за то, что не сделала этого ещё в лифте, Ирина достала коммуникатор и запустила переводчик.
-Здравствуйте, -к Ирине подошёл худощавый горбоносый мужчина, -Наумов Дмитрий. Брат. А вы?
-Ирина, -ответила Ира и, немного покривив душой, сказала. –Можно сказать дальняя родственница.
-Родственница Митрохину Ивану, капитану – герою, чей знаменитый орбитальный таран совершенно затмил результаты трёхгодичной марсианской экспедиции моего брата?
Ирина нахмурилась:
-Между прочим не таран, а манёвр. Он спас людей с «Red bird» и планету от падения этой громадины. Знаете, что стало с экологией если бы она упала?
-Говорили американцам, что они однажды доиграются со своими двигателями. Надо было нормальную систему управления ставить. Грязные реакторы дёшевы и безвредны в космосе, но если такой упадёт на планету – бабах!
-Ничего бы с экологией не сталось. Реактор успели бы заглушить, «Red bird» направили бы в море, а сами выбросились на спасботах.
-Это если бы успели восстановить управление.
-Хорошо, что всё закончилось хорошо.
-Но не для OpenSpace. Двигатели у них больше никто не купит. Компания разориться.
Вокруг нового лица в большом зале столпились сразу несколько человек и каждый спешил высказать своё мнение. Программа-переводчик издала жалобный писк, начиная путаться в доносящихся со всех сторон словах. Множество одновременно работающих переводчиков создало странный эффект многомерного шёпота, будто где-то рядом огромное число невидимых людей тихонько читали шёпотом стихи.
Осторожно выведя Ирину из толпы прочно зацепившихся языками иностранцев, Наумов сказал:
-Простите за неудачную шутку. Разумеется, действия Ивана иначе как героическими назвать нельзя. Хотя он действовал без согласования ЦУП-а и всё могло кончиться очень плохо.
-Думаете он мог ошибиться?
-Я говорю не о самом манёвре, а о его последствиях. Если бы «Шелихов» получил серьёзные повреждения всё могло бы повернуться очень по-другому. В ЦУП-е весьма не любят самодеятельности. В этом случае мировая огласка сыграла положительную роль.
Ирина с удивлением посмотрела на Дмитрия Наумова, брата руководителя марсианской экспедиции, неопределённо кивнула и отошла в сторону. Как в ЦУП-е могли по-иному оценить действия Ивана? «Red bird» выведен на устойчивую орбиту. В качестве корабля он отслужил своё, но в качестве станции, наверное, ещё послужит. Иван – герой. Какие тут могут быть двусмысленные толкования?
Подойдя к столику с прессой, Ирина увидела газету «Аргументы и Факты» раскрытую на статье «Бывшая возвращается к герою!». Захотелось разорвать газету на тысячу кусочков. Ира в который раз пожалела, что тогда удержалась и не расцарапала пронырливому журналисту всё лицо. Почему он написал «бывшая»? Ира росла вместе с Митрохиным, под приглядом его единственной родственницы – бабы Маши. Можно сказать, что они были друзьями детства, но при этом никогда не встречались. Ну, почти не встречались – мало ли что там обещают друг другу дети в младшем школьном возрасте. Кто позволил им писать «бывшая»? Подлая ложь. Ирина минутку помечтала, как подаёт на журналиста и в суд за клевету, как он извиняется, а газета печатает опровержение. Наивные мечты. Судебная шумиха только привлечёт лишнее внимание, да и не такой она человек, чтобы долго судиться с этими пройдохами. Скоро пройдёт. Надо просто немного подождать.
Свернув злополучную газету и засунув на дно стопки, Ира уточнила у дежурного администратора во сколько подают ужин. Оказывается, уже через двадцать минут. Времени хватило подняться наверх за бабой Машей и спуститься с ней в столовую.
В лифте на обратном пути витал странный запах. Ира принюхалась, а потом, с убитым видом, спросила:
-Баба Маша, только не говорите мне, что вы хотите…
-А что такого? Чай не совсем чужие люди, хотя и, прости господи, иностранцы. Мне Ванечка про каждого, с кем служил на «Шелихове» писал. Да они почитай все мне видеоприветы прислали, хеллоу всякие, салюды, да коничиваны говорили. Мелкий этот, которого с Марса везли, всё время коничива и коничива говорил, пёс знает, что это по-ихнему значит, но с уважением. Неужто я их родственников домашней колбаской не угощу? У меня вот чесночная есть с собой, кровяная, подкопчённая.
-Баба Маша, -растерянно попыталась возразить Ирина, -нас там и так кормить будут. По международным стандартам. И тут вы со своей колбасой.
-Поверь старой бабке, хорошо пожившей на этом свете, -улыбнулась Баба Маша. –С колбасой плохо не бывает. Вот без неё, да.
Они вошли в обеденный зал последними. Ужин организован по типу фуршета – столы с едой и каждый накладывает сколько захочет. Для тех, кто устал стоять вдоль стен выстроились ряды мягких стульев. Желающие уединиться могли занять поставленную особняком группу кресел.
Между столами только и разговоров, что:
-«Беринг» уже пристыковался к «Орбите».
-Техник с «Red bird» поломал ногу.
-А мне сын сказал, что пострадавших нет. Максимум набили пару шишек.
-Если «Беринг» уже пересадил американских птичек на «Орбиту» и продолжил рейс к Луне, значит вот-вот начнут спуск.
-Это если пострадавших нет – начнут. Нежели «Беринг» продолжил рейс к Луне, без прохождения регламентных процедур технического осмотра?
-Да, китайцы попробовали возмутиться задержкой доставки, но если спасение людей не является форс-мажором, то что тогда им является? Хотя китайцев тоже можно понять, новые блоки для рециркулятора они там ждут как манны небесной. Наверное, надоело уже вторую неделю в скафандрах от плесени прятаться.
Большие телевизоры в двух концах обеденного зала показывали сморщенного как старая слива человека в белом халате что-то неслышно объяснявшего телезрителям. Кто-то случайно включил звук и над фуршетными столами раздалось: -…рисковал результатами трёхлетней экспедиции Наумова-Кобояси. Говорят, что победителей не судят, но будь моя воля…
Звук выключили. Разговоры вернулись к «Берингу», бактериальной инвазией, произошедшей на китайской лунной станции и рециркуляторам которые вёз на луну «Беринг».
Появление бабы Маши было встречено улыбками и хлопками в ладоши.
-Sorry, what you put on the table? –спросил стоящий рядом мужчина.
Всегда высказывающая презрение к иностранным языкам (если им надо – пускай русский учат) баба Маша правильно поняла вопрос и тут же начала объяснять: -Вот это колбаса кровяная, это подкопчённая, с дымком, фарш давал старый Селиван, а для этой давал Егорыч, она получше будет. Хорошая колбаска, домашняя.
-Russian homemade sausage! –кажется их собеседник всё же был англичанином, а не американцем.
К удивлению Ирины, англичанин тут же наколол на вилку немаленький кусок, понюхал и начал с аппетитом есть.
Ира подумала, что сгорать со стыда, пожалуй, ещё рановато. Тем более семейная пара из Испании тоже решилась попробовать домашнюю колбасу, а за ними и остальные. Даже Наумов, брат соруководителя марсианской экспедиции, осторожно прожевал кусочек, решив: -А, между прочим, неплохо.
Интересно, почему он её пригласил? –думала Ирина, грея в руках бокал охлаждённого апельсинового сока и разглядывая транслируемого по телевизору Митрохина Ивана. Телевизионный Иван что-то беззвучно рассказывал, скупо, как привыкший к частой невесомости человек, жестикулировал и задорно блестел молодыми, весёлыми глазами. Старая запись, годичной давности или даже больше.
Они не общались больше пяти лет. Не считать же за общение регулярные праздничные поздравления и ежедневный просмотр Ирой подборки космических новостей?
Ирина допила сок и отставила бокал с рыжими волокнами, размазанными по стенкам. Надо же – натуральный. А на вкус ужасный, словно консервированный.
Посуду убирали и мыли сами постояльцы, поэтому слишком долго предаваться меланхолии не получилось. По завершению уборки, Сергей Сергеевич, дежурный администратор гостиницы, поблагодарил всех за помощь и пожелал спокойной ночи.
Баба Маша долго и громко ворочалась в своей комнате приговаривая, что не привыкла спать на новом месте. Потом как-то разом уснула и приглушённые прикрытой дверкой ворчания заменили могучие рулады храпа. А вот у Ирины уснуть никак не получалось. В голову лезли Митрохин, бывший муж, китайцы в покрытых зелёной плесенью скафандрах на луне и счастливые американцы, выглядывающие из большого иллюминатора и радостно размахивающие маленькими американскими флагами.
В начале второго часа ночи Ирина решила, что хватит мучиться. Оделась, осторожничая перед ночной прохладой набросила на плечи лёгкую шаль, и вышла из номера. В полумраке коридора зелёными огнями горели знаки пожарного выхода. Ира пошла по ним и вскоре вышла на сквозную лестницу. Сверху тянуло прохладой. Она поднялась на один пролёт, потом ещё на один и оказалась на крыше гостиницы. Входная дверь открыта, по краю идёт тускло блестящее в свете неполной луны ограждение, а сама крыша была превращена в наблюдательную площадку.
Как и обещал доставивший их сюда референт – ночью можно было увидеть далёкое, но яркое, сияние космодрома. Словно кто-то большой и сильный набрал разные цвета и разбросал их без оглядки. Расположенный больше чем за полсотни километров космодром жил – цвета сияли, переливались один в другой. Вот вспыхнула уходящая прямо вверх яркая линия – стартовал какой-то модуль или челнок.
Неожиданно над ухом раздался голос:
- Красиво.
Ира вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и ответила молча замершему тёмным силуэтом и потому незамеченному Наумову:
-Очень красиво.
Они помолчали, как умеют молчать незнакомые курильщики – без внутреннего напряжения, без необходимости как можно скорее завязать разговор. Свежий ночной воздух пах сиренью и ещё тысячей других ароматов, большую часть из которых Ирина не могла разобрать.
-Я вот думаю, - сказал Наумов. –С одной стороны результаты первой экспедиции, с другой два десятка отличных американских парней. Не иллюзорный риск необратимо повредить единственный русский межпланетный тяжеловоз или малая вероятность экологической катастрофы. Возможность очень больно щёлкнуть по носу нашего самого заклятого партнёра-конкурента и опять же два десятка отличных парней, которые ни в чём не виноваты и чьи родители собрались сейчас здесь, чтобы встретить и отпраздновать их счастливое возвращение. Будь серьёзно повреждён «Шелихов», Россия выбыла бы из марсианской гонки ещё до её начала и это против всего лишь двух десятков американских жизней.
-Почему вы их так не любите? –спросила Ирина.
-Я родом из Югославии, -Наумов усмехнулся. –За что мне любить американцев?
Во время возникшей паузы, с далёкого космодрома, в огнях и всполохах, стартовал ещё один челнок. Крохотный яркий огонёк торопливо поднимающийся к холодному звёздному сиянию.
Ирина сказал:
-По-моему это неправильно, переносить наши земные дрязги туда, наверх.
Наумов улыбнулся. Она не видела, но по тону сказанных слов почувствовала эту грустную, очень грустную, но всё же светлую улыбку.
-Наверное неправильно, -сказал он. –Поэтому Митрохин всемирно известный герой, а я всего лишь старый ворчун забравшийся тёмной ночью на крышу, чтобы поворчать там в своё удовольствие.
-Идёмте спать. Что мы с вами как какие-то полуночники, -наконец предложил Наумов.
Новый день обрушился на плохо выспавшуюся Ирину новостями и хлопотами.
Главная новость – сегодня спускаются с орбиты экипажи «Шелихова», «Кускова» и злополучного «Red bird», доставленный «Берингом» на промежуточную станцию «Орбита-4».
Главные хлопоты – надо как-то подготовиться к их возвращению на Землю. Все бегали, суетились и не знали, что именно они должны делать.
Ирина нашла себе занятие в том, что успокаивала Бабу Машу. Когда кого-то успокаиваешь, то времени волноваться самому не остаётся. Баба Маша охала, пила корвалол и укропную настойку для успокоения нервов. По третьему разу пересказывала Ирине деревенские новости и порывалась идти на кухню, помогать персоналу готовить праздничный банкет.
Только Баба Маша успокоилась с положенным на лоб компрессом пропитанным укропной настойкой, как Ире позвонили с работы, и она на два часа мысленно вернулась в свой маленький московский офис расположенный в большом бизнес-центре. Закончив разговор с коллегами и шефом, вспомнила с каким трудом выбила внеплановый отпуск прикрываясь личным приглашением капитала «Григория Шелихова».
- Подумаешь, Митрохин, - ворчал начальник, подписывая заявку на отпуск, -у нас сезонный аврал. Аврал, понимаешь?
Ирина отказывалась понимать.
Сделанное по репродуктору объявление собрало всех встречающих внизу. Тех, кто не относился к встречающим, но тоже, по своим надобностям, проживал в гостинце Звёздного городка, также пришёл. Толпа получилась внушительная – больше двух сотен человек.
Баба Маша, а вместе с ней, получается, и Ирина, стояли в первом ряду.
-Едут? –то и дело спрашивала слабая на глаза Баба Маша.
-Нет пока, -отвечала Ирина.
-Ох ты боже мой, а сейчас едут, нет?
-Подожди, подожди, едут!
Четыре автобуса с большой белой надписью на тёмно-синих бортах «Космодром – Звёздный городок» остановились перед входом в гостиницу сразу сделав площадь перед ней маленькой и тесной.
-Исхудали, побледнели как, -причитала Баба Маша, провожая взглядом выходящих из автобусов людей. Вернувшиеся и встречающие смешались. Смех, приветствия на разных языках и даже слёзы радости – всё это создало вихрь встреч, в котором легко можно было потеряться.
Полная низкая женщина обнимала бледного парня вдвое выше её. Она плакала и говорила:
-John, you're back! Promise that you will not return there again. Although no, do not promise, you will deceive, I know.
На рукаве у парня сверкал колючими звёздочками и резал красно-белыми полосами американский флаг и эмблема NASA.
Ирина увидела Наумова, также наблюдающего за этой встречей с непонятым выражением лица.
Тут её схватили сзади чьи-то сильные руки, а такой знакомый голос прошептал в ухо:
-Попалась, кнопка!
Мать американского космонавта с «Red bird» чудом вернувшегося на землю плакала, не стесняясь слёз. Дмитрий Наумов, родом из Югославии, жал руку и хлопал по плечу брата, пробывшего чуть меньше трёх лет на Марсе и ещё несколько месяцев в космосе. А Ира позволила себе побыть мгновение в этих сильных руках. Одно-единственное мгновение, а потом обернулась.