Ситуация вокруг гражданской войны на Донбассе постоянно демонстрирует нам разницу в понимании и трактовки договоренностей и соглашений.
То от России требуют выполнить Минские соглашения, хотя она является гарантом их выполнения сторонами конфликта, то есть ДНР — ЛНР и Украиной. То «отчего-то» выполнение Минска должно, с точки зрения, Киева и его патронов, начаться с пункта о передаче под контроль украинских сил российско–донбасской границы. Каждый раз, когда речь идет о конкретных вещах мы наблюдаем самую настоящую эквилибристику в толковании и словах со стороны западных дипломатов.
В последнее время развернулась горячая дискуссия о форме, размере и возможности размещения на Донбассе миротворческого контингента. Оценивая предложения США разместить 20 000 солдат, не нужно забывать многие факторы из реальности сегодняшней гражданской войны в Донецке и Луганске. К примеру, линия окопов проходит совсем рядом с городскими кварталами в районе донецкого аэропорта.
Если следовать логике размещения миротворцев рядом с линией соприкосновения, это значит, что в Донецк должны войти несколько тысяч военных с оружием. Не в окопах они будут жить, а в центре города в отелях. Вопрос, на чьей стороне находятся «нейтральные» наблюдатели от ОБСЕ, вопросом для жителей Донбасса не является: ОБСЕ на стороне Киева. Можно ли в такой ситуации запустить в город не пару десятков безоружных наблюдателей, а пару тысяч их вооруженных «охранников»?
И это только один аспект. Думаю, что весьма полезно нам будет узнать точку зрения западных стратегов, которые во многом определяют позицию и шаги «той» стороны. Тем более, что один из таких стратегов в одной из своих книг весьма откровенно высказался по поводу невозможности и даже ненужности и вредности для миротворческих сил быть … нейтральными. Не менее четко говорит этот стратег и об общей невозможности в принципе таких структур , как ОБСЕ.
Тут самое время спросить, как зовут этого автора. Его имя Эдвард Люттвак.
Короткая справка: Э. Люттвак — американский политолог, экономист, историк, специалист по международным отношениям и военной стратегии румынского происхождения. В качестве приглашенного профессора он преподавал в университете Джонса Хопкинса и в Джорджтаунском университете. Большую часть своей биографии Люттвак работал консультантом Министерства обороны США, Совета национальной безопасности, Госдепартамента Соединенных Штатов, Министерства ВМФ США, Армии США, ВВС США, а также нескольких министерств обороны стран НАТО.
Книга Э. Люттвака, которую мы будем цитировать, носит имя «Стратегия. Логика войны и мира» (стр.78-80). Некоторые фрагменты я специально выделил жирным шрифтом.
«В отсутствие всего, что хоть как-то напоминало бы классическое соревнование великих держав, прекращения огня и перемирия теперь повсеместно навязываются меньшим странам в многостороннем порядке, по мотивам, в сущности, бескорыстным – зачастую всего лишь по той причине, что терзающие душу сцены войны вызывают отвращение у телезрителей. Итог этого не вызывает сомнений: подобных сцен будет все больше и больше. Хорошо известно, что бескорыстные поступки приводят к весьма зыбким результатам. Однако то, что происходит сейчас, как правило, гораздо хуже, чем распространение ненадежных результатов, потому что прекращения огня и перемирия, навязываемые воюющим меньшим державам, систематически не дают войне превратиться в мир. Дейтонские соглашения, заключенные в ноябре 1995 года, типичны в этом отношении: они обрекают Боснию пребывать разделенной на три враждующих вооруженных лагеря; борьба между хорватами, сербами и мусульманами приостанавливается, но само состояние войны затягивается на неопределенный срок. Поскольку ни одной из сторон не грозят ни поражения, ни потери, ни у одной из них нет весомого побудительного мотива начать мирные переговоры; поскольку никакого пути к миру даже не предвидится, главным приоритетом становится скорее подготовка к новой войне, чем восстановление разрушенной экономики и разоренного общества. Итог непрерванной войны показался бы, конечно, несправедливым той или другой стороне, но, в конце концов, он привел бы к некой разновидности мира, который дал бы возможность людям восстановить их жизнедеятельность и социальные институты.
Ко времени написания этих строк в придачу к ООН появился целый спектр многосторонних организаций, ставящих себе целью вмешательство в войны, ведущиеся другими народами. Их общее, вытекающее из самой их сути, свойство состоит в том, что, вмешиваясь в военные ситуации, они отказываются участвовать в сражениях. Это усугубляет ущерб, причиняемый войной. Главный приоритет миротворческих контингентов ООН, несомненно, заключается в том, чтобы избежать жертв среди своего личного состава. Поэтому командиры этих подразделений обычно «умиротворяют» тех местных военачальников, которые оказываются сильнее, пляшут под их дудку и смотрят сквозь пальцы на их злодейства. Если бы вся совокупность миротворческих сил ООН в неком определенном контексте могла умиротворить сильнейшую сторону (например, боснийских сербов на ранних этапах войны в Боснии), итоги этого, вероятно, весьма способствовали бы миру.
Присутствие ООН действительно имело бы шанс повысить миротворческий потенциал войны, если бы ООН помогла сильному разбить слабого, причем как можно быстрее и решительнее. К несчастью, умиротворение, неизбежное в тех случаях, когда войска, не желающие сражаться, оказываются заброшенными в ситуацию войны, не бывает ни однородным, ни стратегически целесообразным. Оно всего лишь отражает решимость каждого из контингентов ООН избежать столкновений и жертв со своей стороны. Поскольку каждое подразделение «умиротворяет» ту сторону, которая в данном месте оказывается сильнее, общий итог заключается в том, чтобы не допустить складывания какого-либо последовательного дисбаланса сил, способного положить конец войне. Контингенты ООН, главный приоритет которых заключается в том, чтобы избежать сражений, не могут и успешно защищать мирных жителей, попавших в зону боевых действий или подвергшихся намеренному нападению. В лучшем случае миротворческие силы ООН остаются пассивными созерцателями насилия и кровавых боен, как было в Боснии и Руанде. В худшем же случае ООН могут принимать участие в бойне, как поступили голландские войска в Сребреницком анклаве в июле 1995 года, когда они помогали боснийским сербам отделять мужчин боеспособного возраста (что трактовалось очень вольно) от женщин и детей; все отобранные были убиты.
В то же время само присутствие сил ООН препятствует нормальному спасительному средству, к которому прибегают мирные граждане, подвергшиеся опасности: бегству из зоны боев. Обманутые мыслью о том, что их защитят, мирные граждане остаются в опасном месте до тех пор, пока бежать станет слишком поздно. Кроме того, страны, предположительно готовые принять беженцев, отказывают в статусе беженца мирным гражданам из тех областей, где войска ООН, как считается, поддерживают мир – хотя им ни в малой мере не удается защитить население от нападений. В частности, при осаде Сараево в 1992–1994 годах умиротворение сочеталось с претензией на защиту особо извращенным образом: персонал ООН строго инспектировал вылетающие самолеты, чтобы не допустить вылета из Сараево мирных граждан во исполнение соглашения о прекращении огня, заключенного с преобладающими в этой области боснийскими сербами, которые обычно это соглашение нарушали.
В Европейском союзе, бывшем Западноевропейском союзе и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), нет даже рудиментарной командной структуры, как в ООН, они лишены и военных сил – даже переданных под их контроль на постоянной основе, не говоря уже о собственных войсках. Но и они теперь пытаются вмешиваться в ситуации военного характера – с предсказуемыми последствиями. Не имея сил, даже теоретически способных к сражению, эти организации, поддерживаемые мандатами входящих в них государств или даже мотивируемые их собственными амбициями, направляют в зоны конфликтов легковооруженных или вовсе не вооруженных полицейских, жандармов или просто «наблюдателей». Все они вынуждены действовать точно так же, как обычно поступают миротворческие войска ООН, только в ещё более гротескной форме, а именно удовлетворяя желания группы, чьи представители преобладают в данной местности. И, конечно же, они не могут даже попытаться защитить мирных граждан, находящихся в опасности, в то время как само их присутствие мешает последним прибегнуть к частному спасительному средству: к бегству».