Знойные руины городских кварталов, бетонные перекрытия, перемолотые пулями в пудру, сквозь дыру лестничного пролета в одну сторону просматривается раскрошенная латинская церковь Дейр-эз-Зора, в другую – масляный игиловский флаг, до него не больше ста метров.
Застрочил пулемет, мы инстинктивно вздрагиваем. На лице нашего спутника не отразилось ровным счетом ничего, кроме широченной улыбки.
Гибрид атлета античного образца и испанского тореадора с завиднейшей выправкой, аккуратно подкрученные усы на рыцарский манер, прореженные сединой. На груди разноцветные тонкие ленты – отличительный знак Сирийской республиканской гвардии. Мы на передовой с генералом Иссамом Захреддином.
«Не дергайся, друг, свою пулю не услышишь».
Там, где мы тревожно семеним ногами, отчаянно пригибаясь как можно ближе к земле, сквозь пространства, очевидно простреливаемые террористами из снайперских винтовок, генерал, природой одаренный несгибаемой осанкой, вальяжно перемещается, едва ли переходя на легкий бег.
Два года назад Дейр-эз-Зор, казалось, был безнадежно осажден террористами, правительственные силы контролировали в лучшем случае третью часть города на южном берегу Евфрата, неудобный аппендикс аэропорта, несколько казарм на окраине с вертолетной площадкой, куда и прилетал еле живой борт из Камашли – единственная связь с «большой землей».
Доверить оборону настолько уязвимого участка фронта, находящегося в полной наземной блокаде, можно было разве что самоубийце и полному психу. Однако, оказавшись там, рядом Иссамом Захреддином, эта идея не казалась такой уж безумной – настолько несгибаемым был его характер.
Распорядок дня легендарного генерала выглядел так: ранний подъем, крепчайший арабский кофе под треск рации – где-то снова прорыв, заводное ралли на джипах к передовой вместе с парнями из лички, пробежка к огневой позиции с пулеметом наперевес.
Плюс-минус час интенсивного боя, в котором Иссам Захреддин либо косит из ПК обгашенную игиловскую пехоту, либо выносит на себе раненых парней и отправляет на собственных внедорожниках к госпиталю. Пробежка к новой позиции, корректировка огня, очередное игиловское цунами разбивается о дамбу гвардейского сопротивления...
Наконец-то появляется время для занятий в спортзале: тренажеры, штанги, гири генерал тягает с яростью, свойственной разве что студентам физкультурных вузов. Короткий душ, легкий завтрак – хумус, сыр, оливковое масло, хлеб, снова ралли к аэропорту (к нему прорываются постоянно)...
И такой график до самого вечера, с передышками на чай и любимое сирийское мате у парней на передовой.
День, проведенный в одном ритме с ним, – минус три-четыре килограмма. Плюс больной пресс – генерал обладает неиссякаемым чувством юмора, мы ржем не переставая всю поездку в Дейр-эз-Зор. Большая часть этих шуток не подлежит пересказу в публичном пространстве, солдатские приколы специфичны для гражданского уха.
Но вот одна история, годная к публикации: поздний вечер, часов, наверное, одиннадцать, в городе темень, комендантский час, шум боя с окраин – появилось время заскочить на прием к губернатору Дейр-эз-Зора. Иссам Захреддин встречает нас в домашней, будем так говорить, одежде – мусульманский просторный халат, который как раз популярен у джихадистов.
На посту у входа в губернаторский дворец на вопрос вооруженного караула «Стой! Кто идет?» наш генерал во все горло кричит: «ИГИЛ* есть и распространяется» (главный лозунг террористов).
Возникает крайне томная (особенно для нас) пауза, во время которой слышен звук передергивания автоматных затворов – охрана направляет дула во тьму, откуда, по их мнению, надвигаются игиловцы, то есть в нашу сторону. Но в ответ на оружейное бряцание они слышат гомерический генеральский гогот, после чего на ступеньках появляется он сам в мусульманском халате.
Опознав его фирменные усы, парни из караула облегченно выдыхают и из вежливости тоже посмеиваются над сомнительным розыгрышем.
Авторитет Иссама Захреддина в городе, безусловно, перевешивал губернаторский – каждому человеку было ясно: в этих кварталах нет террористов благодаря его личной отваге и его бойцам, готовым выполнить любой приказ генерала без сентиментальных рефлексий.
Когда его машина медленно ехала по дейр-эз-зорским улочкам, за руль он всегда садился сам – на подножки джипа запрыгивала детвора с просьбой прокатиться, и Иссам Захреддин обязательно катал толпы этих детишек, те верещали от счастья.
Как-то вечером мы проезжали по центральному проспекту и увидели драку. Разъяренная толпа готова была разорвать какого-то подростка. Генерал тут же выскочил из внедорожника, не говоря ни единого слова, раздал по пощечине здоровым мужикам, вцепившимся в юношу, и усадил его к нам в машину. Никто даже не пикнул.
Оказалось, подросток прибежал, как тут говорили, «с того берега» (т. е. игиловского) – местные посчитали его шпионом и едва не устроили самосуд. Появление Иссама Захреддина в секунду отрезвило толпу. (С мальчишкой потом пообщались спецслужбы и отпустили.)
Потом мы сидели в кафе, пили травяной чай, и генерал показывал в своем андроиде фотки красавицы дочки, сына, который был известным по сирийским масштабам певцом, хвастался богатым домом и рестораном, которые имелись у парня. Не так давно Иссам стал дедом.
После того как блокада Дейр-эз-Зора была прорвана, он мог смело считать свою героическую миссию выполненной, пожалуй, никто не находился так долго в игиловской осаде, как Захреддин, – ему предложили отпуск у моря, все как полагается заслуженным генералам. Иссам отказался. Продолжил биться с террористами дальше.
Сообщение о том, что генерал погиб, я получил на фронте под Донецком.
В это нельзя было поверить, как нельзя было поверить в смерть Моторолы и Гиви. Казалось, что с такими людьми может случиться все, что угодно, но только не смерть. Настолько мощным фонтаном била из них энергия жизни.
Но, к величайшей трагедии, даже боги войны уходят.
Я часто слышу в последнее время вопрос, почему в Сирии погибают так много генералов. Иранцы не раз теряли там высокопоставленных военных, под Дейр-эз-Зором погиб наш Валерий Асапов, и вот теперь Иссам Захреддин.
Да потому, что в сирийской войне сложно находиться не на передовой! По нескольким причинам. Первая и главная из них – враг может находиться повсюду, а роковой удар легко получить в спину.
Асапова, например, уничтожили с помощью высокоточного оружия. Вероятно, бомбу сбросил беспилотник западной коалиции. Конечно, Минобороны будет об этом молчать – они связаны определенными рамками и спецификой службы. Я хоть и не был знаком с Асаповым лично, но у нас немало общих друзей. Так что информация почти стопроцентная.
Каждый в этой войне играет свою шахматную партию – видимо, этот ход для чего-то понадобился нашим так называемым западным партнерам.
История со смертью Захреддина тоже неоднозначная. Пишут, что генерал подорвался на фугасе. Диверсия? Игиловцы не смогли подобраться к нему, когда он находился у них на ладони в кромешной осаде, а здесь раз – и все...
Надеюсь, полную картину происходящего мы когда-нибудь узнаем.
В любом случае Иссам Захреддин погиб античным героем! О таких будут песни слагать, вот увидите. Битву с тьмой он так или иначе выиграл. Светлая память тебе, генерал!