Есенинская осень вошла в золотой фонд отечественной поэзии
Один из друзей Сергея Есенина, три года живший с ним и Айседорой Дункан под одной крышей, Илья Ильич Шнейдер, образно сказал о есенинских стихах, воспевающих осеннее настроение: «Может быть, по складу характера Есенину больше всего подходила грустная осенняя пора, когда «по-осеннему сыплет ветер,/По-осеннему шепчут листья».
Илья Ильич оставил воспоминания о великом поэте в своих книгах. О встречах с ним он рассказывал мне и многочисленной публике в Кургане, куда в марте 1977 года по совету челябинского писателя и есениноведа Алексея Казакова я привёз ближайшего товарища Есенина. Мы ехали со знаменитым импресарио американской танцовщины из Москвы в одном поезде и в одном купе. Илья Шнейдер, которому в то время была за 80 лет, живо поглядывал за окно вагона, рассматривая природу и города. «А что, — говорил он, — железка всегда выручала меня. Я иногда возил Изадору (он так называл всемирно известную балерину и любимую женщину Есенина), а потом и её маленьких «дунканят» по городам. И едва после смерти Айседоры не привёз в Курган ребятишек её школы танца. Доехали лишь до Челябинска».
…Илья Шнейдер гостил в моей квартире. В течение двух дней мы могли поговорить с ним о его времени, когда рядом с ним жил и творил «златокудрый гений» русской литературы, об окружении поэта — Мариенгофе, Чагине, о нашем земляке, близком друге Есенина Всеволоде Иванове и о многих других людях, которые оставили свой яркий след в истории литературы. Помню один из разговоров. Шнейдер рассказывал:
— Есенин любил русский язык и не терпел языковых небрежностей. Не хотел изучать английский, хотя вместе с Дункан был в Америке. Он так и говорил: «Мне это мешало бы в поэзии». Часто затевал игру, которая заключалась в том, чтобы отыскать словесные корни.
Об этом Илья Шнейдер написал в своих мемуарах «Встречи с Есениным»: «Усаживал поэтов из своей «свиты» и меня в кружок и предлагал называть любые слова. Не успевал кто-нибудь назвать слово, как Есенин буквально «выстреливал» цепочкой слов, «корчуя» корень.
— Стакан! — кричал кто-нибудь из нас…
— Сток — стекать — стакан — «стрелял» Есенин.
— Есенин! — подзадоривал кто-то.
— Осень — ясень — весень — Есенин! — отвечал он…»
Таким образом, осень, «рыжую» красавицу природу, он обязательно связывал со своей фамилией.
Илья Шнейдер выступал на публике живо, литературно красиво и всегда получал благодарные отклики от слушателей. Единственно — не терпел, когда ему мешали, прерывали его рассказы о Есенине не вовремя «запущенными» вопросами. Тогда он сбивался и начинал свой рассказ сначала. Я всегда предупреждал публику — не мешать и задавать свои вопросы лишь в конце встречи.
Несколько дней назад мы отмечали день рождения поэта. Он родился 122 года назад. Страшно подумать, сколько лет утекло с той поры. Я перебирал есенинские фотографии, подаренные мне Марией Чагиной, вдовой Петра Ивановича Чагина, друга Сергея Есенина по Баку. Перелистывал страницы книги Ильи Шнейдера «Встречи с Есениным», на титульном листе которой есть автограф: «Вячеславу Аванесову на добрую память от автора. Илья Шнейдер. Москва.». И вновь перечитал мое любимое осеннее стихотворение Есенина:
Отговорила роща золотая
Березовым, весёлым языком.
И журавли, печально пролетая,
Уж не жалеют больше ни о ком.
Кого жалеть? Ведь каждый в мире
странник —
Пройдёт, зайдёт и вновь покинет
дом.
О всех ушедших грезит конопляник
С широким месяцем над голубым
прудом…
Конечно же, в этих строчках отразились грустные нотки по уходящей молодости, по родителям и сестрам. А осень и «костер рябины красной» — лишь метафора, которая подчеркивает собственное разочарование.
Ну и что же! Есенин при всем этом любим нами, а его книги мы храним на самой главной полке.
Вячеслав Аванесов
Фото: Александр Кунгуров
