Главред самиздата «Батенька, да вы трансформер» считает, что текст – самое нетворческое ремесло, которое только может быть; выпиливать петушков из дерева и то много поэтичней. Текст – это очень много раз одно и то же повторить, биться головой об стену.
«Открытая планёрка» прошла в резиденции креативных индустрий «Штаб» в последний сентябрьский день.
«Вообще, научиться писать можно, – утверждает наш спикер. – Неправда, что это роскошь только для небожителей – достоевских, чеховых. Главное – постоянно оттачивать своё мастерство. Единственное, что потолка этому нет. Да и определённой формулы тоже».
Что же такое «самиздат»?
Это довольно новая форма для российского медиапространства, относящаяся к категории свободных медиа. Сам по себе самиздат ничего не зарабатывает – это платформа, которая выживает за счёт собственных проектов, а не за счёт спонсоров. Самиздат в России, как работодатель, котируется, его внимательно читают, и, безусловно, его можно отнести к крупному медиа. Появление самиздата в медиаполе – всегда некое изменение представления о журналистике, отклонение от нормы, пусть и не всегда на большой градус, поэтому концепция должна быть абсолютно уникальной, свежей и качественно сделанной. В частности, «Батенька» длительно продумывался, определялся со стезёй, сутью, «проклятием» и идеями. Но изначально он задумывался как газета. Собственно, поэтому и назывался он самиздатом и выходил раз в четыре месяца. А потом уже появились идеи для картинок, видео и звуков.
Что мы знаем о «Батеньке»
1. Создан он экс-редактором «Сноба» (см. выше) и его командой в 2007 году. Придумывался долго, и, только проходя практику в Киеве, во время игры со своим другом Егор придумал «самое идиотское издание». Название засело в его голове.
2. Через год он написал логотип для издания. Кстати, эмблема была украдена у «Старбакса», и наш спикер нисколько не стесняется этого.
– Сегодня, десять лет спустя, как появилось название, мне кажется, что мы с ребятами реализовали одну сотую безумных идей, которые у нас записаны в бумажках, – Егор Мостовщиков.
3. Поначалу «Батенька» долго писал в стол. Но одними из первых текстов были «Правила маньяка Пичушкина» («Абсолютный форменный ад»), «Джеймс Бонд против Рэмбо» («Тогда было модно снимать что-то наподобие “Чужой против Хищника”»)
– В 2008 году очень обсуждался фильм «Бэтмен против Супермена». Мы решили написать максимально идиотский, странный сценарий. Тогда же мы начали писать рубрику «Ванга. Мир будущего», где мы брали реальные предсказания Ванги и трактовали их по-своему.
Тогда вышел и один из ранних текстов Мостовщикова: над «Снобом» в то время все издевались, и Егор переделал текст Конана Дойля «Потерянный мир» под обстоятельства посещения сайта журнала.
– Мы просто развлекались, как умели. Слава богу, этих текстов никто не видел, это всё только на компьютере, – добавляет спикер, – Но мы всегда только и верили в то, что эта маленькая история выльется в большую, и понимали, что это только маленькая часть большой империи, которую мы хотим построить. Те, кто относился к этому, как к развлечению, как фану, очень быстро отвалились. А люди, которые с нами начинали, которые относились к этому серьёзно, остались. Вся команда, которая начинала делать со мной издание, сохранилась со времён студенчества.
4. Сейчас «Батенька» другой: подход стал более мультимедийным, а действия – решительными. «Мы хотим сделать радио» – через два месяца запускается онлайн-радио (Глаголев.фм).
«Все идеи обсуждаются на открытых планёрках с последующим разбором полётов. Для начала нужно понять, для чего это – только так получаются ценные замыслы. Уже есть и готовится несколько крупных исследований про российскую и международную тюремную систему, экологию и рабство. Три с половиной года спустя у нас появились партнёры, благодаря чему издание живёт. Проблем с мотивацией нет. В издании работают более 40 постоянных авторов (в том числе и из других стран по всему миру) и уникальная команда художников, рисующие иллюстрации для всех текстов.»
Если ты можешь чётко сформулировать для себя, что есть это издание и о чём оно, обрисовать и дать ему какую-то форму и содержание, если ты сам этим делом абсолютно болен и находишься в команде единомышленников, которые такие же отъехавшие, как ты, а может быть, даже хуже, то очень быстро найдутся люди, которые вас читают, которые захотят в этом поучаствовать. Для них деньги – не самая главная цель и задача.
Разбор текста. Наглядный
Встреча проходила в формате открытого интервью, вела которое выпускающий редактор интернет-журнала Enter Арина Добродеева. Мостовщиков вначале предупредил, что такие встречи проводятся для совершенствования журналистов в их ремесле.
Мы разбирали текст «связного самиздата в Мексике» Карины Абдусаламовой «Урожай женщин: внутри мировой столицы секс-рабства». Он вышел около двух недель назад, и для этой встречи его почти не адаптировали. Это не просто исследование, а часть целого проекта по определённой теме, материалы по которой будут выходить месяц – по ней и только по ней. Эта структура была придумана для более тщательного разбора темы. Самиздат таким образом сам зарабатывает деньги, продавая свои проекты, экспедиции, в которые отправляется.
Исследования – наиболее удобная форма познания действительности вокруг. Нас интересует, как вещи были чем-то одним, а стали чем-то другим.
Рабство «Батенька» решил сделать давно. 46 миллионов рабов сегодня по всему миру, на лидирующих позициях Россия и Северная Корея. Карина Абдусаламова, считает редактор, одно из лучших приобретений самиздата за год. Некоторое время назад Егор сообщил ей о том, что готовится большое исследование по теме, и Карина у себя в Мексике, в Тласкала, нашла то, про что можно написать – центральная улица города буквально «кишит» проститутками. Из-за копания в таких темах журналистов в Мексике часто убивают. Две темы, на которых строится большой бизнес здесь – наркодиллерство и рабство. С самими жертвами Карине пообщаться не удалось – за ними следят, чтоб те не пользовались телефонами и не общались ни с кем. И вообще, единственный, кто согласился ответить корреспонденту – International Organization for Migration. Из всех организаций, занимающихся этим вопросом, на контакт никто не выходил.
– Он имеет полное право, – объясняет Егор. – В таких случаях единственное средство – постараться доходчиво объяснить, для чего всё это и во что оно выльется.
Текст начинается несколько литературной подводкой. Мостовщиков считает, что ничего в этом лишнего нет и что это наоборот очень удобно для перенесения зрителя именно в ту среду, где начинается конфликт. «У нас есть доля секунды для привлечения внимания читателя, – утверждает Егор. – Это репортаж, мы не можем интервью с НКО ограничиться и статистикой» Огромное количество деталей, оборотов – это самое важное, запахи и звуки – это вещи, что в репортаже незаслуженно опускаются. Репортаж существует исключительно для того, чтоб читатель руками, ногами, носом, глазами почувствовал, что находится именно там. Это то же самое, что портрет человека: «человек в жёлтом свитере сидит» – это ничего не говорит. Главное – описать запах, выражение лица, манеры.
Конкретная картинка, улица, женщина, которые корреспондент видит – это, на самом деле, одна из тысяч женщин, одна из тысяч улиц и одна из десятков тысяч историй, что происходит в мире. Изучать что-то большое через маленькое – один из лучших способов что-либо познать. Автор должен стать частью текста.
Такая же ситуация в седьмом абзаце, где очень красноречиво описан сутенёр, пришедший на карнавал: «…На каждом карнавале среди сутенёров более высокого ранга… выделялся плотный круглолицый мужчина с головой, накрепко вколоченной в плечи, так что казалось, что шея его спряталась где-то в районе грудной клетки. На его руках — широкие золотые браслеты; говорят, что на их обратной стороне выгравированы многочисленные имена жертв. На его лице блуждает довольная полуулыбка, он словно император Римской империи, наблюдающий за борьбой гладиаторов, в которой только погибнуть суждено не им, а девочкам-подросткам в коротких традиционных платьях — участницам карнавала на выживание. Его имя — Ромеро Гранадос».
– Очень много люди заигрывают с литературностью, но я убеждён, что единственна причина её появления у тебя в тексте – у тебя для каждого предложения фактура есть. Ты не просто пишешь красивый стишок, а рассказываешь и включаешь определённый детали, которые помогли бы тебе в этом.
Также абзацы текста, мысли должны быть обязательно связаны друг с другом, иначе в материале нет никакой драматургии, логики. К примеру, третий абзац венчался тремя риторическими вопросами: «О чём они думают? Как они сюда попали? Как вообще попадают в подобные места и есть ли возможность когда-нибудь из них выбраться?» Такие вопросы как раз и передают ту безвыходность ситуации, о которой шла речь в тексте, описать мысли, которые роятся в голове у увидевшего это.
«Я прохожу мимо девушки, которой не больше семнадцати лет: её чёрные волосы заплетены в косы, щёки покрыты густым слоем румян, глаза неровно подведены, маленькие ножки втиснуты в лакированные туфли на высоком каблуке — кажется, все усилия были приложены к тому, чтобы состарить её лет на десять»
Если респондент дал очень обширный комментарий, не стоит засовывать всю эту «портянку» сплошным текстом. В одном случае можно вынести текст как открытую реплику отдельным абзацем (через тире), а в другом обойтись «кавычками-ёлочками».
«Я нашла информацию о том, что Мексика занимает третье место по количеству жертв, подвергшихся сексуальной эксплуатации, среди стран Латинской Америки. Это правда? Какие первые две?» Рохелио недовольно морщится.
— Мы не работаем с подобной статистикой. Исследования такого рода, с местами и медалями, ты можешь поискать в докладах TIP (Trafficking in Persons Report)…
Абзац восьмой. «Согласно исследованию, проведённому в 2010 году Автономным Университетом Тлакскалы (La Universidad Autónomade Tlaxcala), 71,3 % детей в Тенансинго на вопрос, кем они хотят стать, когда вырастут, ответили «падротес». Единственная фраза, бьющая без промаха, но никакого авторского высказывания оценки. Егор убеждён, что она не нужна. В американской прессе журналисты могут быть настолько независимыми, что когда их на митингах угощают водой, они отказываются и покупают её за свои деньги, чтобы не показать причастность к событию. Но позицию автора в тексты всё равно не включают – за ненадобностью.
О самом спикере
Егор окончил журфак МГУ – это его второй дом. «Проблема журфака по всей стране в том, что люди не умеют учить журналистике», – считает Мостовщиков. А там дают очень хорошее классическое образование: литература, история и прочее. Жива история о том, как студент Мостовщиков сдавал экзамен по ОБЖ.
– Расскажи мне что-то такое, – сказал преподаватель, – чего я не знаю, и я поставлю тебе пять.
– От ядерного взрыва можно спастись в холодильнике «Зил»…
– (пауза) Да? А откуда ты узнал?
– Из фильма «Индиана Джонс и королевство хрустального черепа»…
В итоге сдал.
Как выглядит процесс создания чего-либо вообще? Это долгий, мучительный процесс, потому что будете строить это всё вы кусочками, что-то будет получаться лучше, что-то не будет получаться вообще, но всё это время нужно помнить, что мы строим.
И тут же появятся люди, которые захотят принять в этом непосредственное участие. «Я буду закручивать шурупы, я буду таскать песок, я делаю фотографии в инстаграм». Вот так.
Вопрос от редакции:
– Вы в журналистике с 12 лет. За этот период вы пробовали подражать кому-то? Существуют ли для вас определённые ориентиры в журналистике? Работает ли это в случае с «Батенькой»?
– Хороший вопрос. Наверное, давным-давно были какие-то тексты, на которые я смотрел или авторы. Иногда это принимало смешные формы: есть заметка, и, чтоб скучно не было, ты придумываешь себе какую-то задачу – «напишем заметку а-ля Хемингуэй». Но это какие-то развлечения, от делать нечего. Но это уже ушло, потому что та, привычка, которая меня больше всего интересует в последнее время, – быть самим собой и делать по-своему. Это самая сложная штука. Подражать кому-то для того, чтобы набить руку, можно, но у меня нет изданий, нет человека, автора, на которого я последние лет десять хотел бы быть похожим. Есть такая смешная штука, что когда придумываешь новый проект, нужно обязательно пояснить, наподобие чего это должно быть. И тогда понятно, как оно функционирует. Я не могу назвать ни одного издания, на которое «Батенька» похож. Там есть какие-то разные издания с разными элементами, что в принципе, логично.
Есть история сериала «Breaking Bad». Когда сценаристы приходили к продюсерам, чтобы получить деньги на съёмки, им нужно было быстро объяснить, что это такое. И они объясняли это одной фразой: «”Breaking Bad” – это сериал, в котором Мистер Чипс (а это герой американский герой ситкомов, добрый, прекрасный семьянин) становится лицом со шрамом (понятно, что это культовый фильм про наркобарона)». И в таком сопоставлении становится всё понятно. Мы иногда шутим меж собой, что делаем New Yorker – апокалипсис, но я не скажу, что мы относимся к этому всерьёз. Поэтому надо учиться быть самим собой. Мне кажется, что это круто.
Алина Валиева, редакция Include
Фотографии автора