Дед мой воевал. И такая с ним история приключилась. Понравилась девушка ему - дело-то молодое, двадцать лет парню. Жениться захотел. А время голодное было - у него две горбушки хлеба оставалось. Так он одну на моток пряжи выменял и девушке этой отнес. Девушка моток взяла и телогрейку ему связала, воротничок прямо при нем доделывала. И так сразу на него и надела. Он как теленок к ней безропотно голову склонил, когда она ему завязки на шее завязывала. Как надел, так до сих пор и носит ее - все как новая. Только чтобы постирать снимает.
А на следующий день на войну ушел - даже пожениться не успели. Так вот дед мой выжил - ни одного ранения за войну, хотя в таких яростных схватках был - но пули его облетали будто стороной. В упор немцы стреляли в него - а он все равно невредимый.
А девушка-та не выжила - умерла в войну. Перед этим ребеночка родила, которого они в ту последнюю ночь-то и зачали. Ребенка мать моего деда забрала к себе, так как девушка сиротой была - ни отца, ни матери - вообще никого, одна жила. И померла поэтому же - как рожать ей надо было, так самолеты полетели деревню бомбить - она побоялась за врачом идти, а дома не было никого. Сама родила, сама ребенка обмыла и завернула - и в погреб бегом - отсиживаться. А на потом быстро померла. Воспаление какое-то у нее началось. Она на третий-то день сама на улицу вышла, но поздно уже было, так и упала замертво на пороге у врача.
Дед когда с войны вернулся, чуть сам не помер с горя - уж больно девушку эту любил. А потом Васюшу, ребеночка этого, увидел - ему тогда уже два года было - ангелочек просто, волосы белые до плеч вьются. И с девушкой этой ну просто одно лицо. Обнял он Васюшу и сказал: "Жить будем".
И вот деду моему уже почти сто лет - он 1920 года. Он с войны еще ни разу ничем не болел, даже насморком. И крепкий он, как будто не девяносто, а сорок ему всего. Да вы сами посмотрите - во дворе он. Ну, вот, занавеску отодвину сейчас. Вот этот молодой мужчина в телогрейке - это и есть мой дед. Это он с пробежки утренней вернулся и дрова рубить собирается. И телогрейка на нем та самая. Говорит, как порвется она, так и помрет сразу: "Это Лидочкина любовь меня хранит и на свете этом держит". Лидочка - это девушка та, звали ее так. Бабка это моя.
А телогрейка-то как новая, Лидочка крепко вязала, на века. Так что мы за деда не боимся - он всех нас переживет.
