На берегу моря, в прекрасном замке из золотых плиток, оттенка осенних листьев, со стороны казавшимся полностью золотым, счастливо жили король с королевой. Они были счастливы, потому что их правление было справедливым, и люди любили их, и было видно, что они процветали и становились счастьем для тех, кем правили, тем самым, вызывая благословения у всего окружения. Они были счастливы ещё и потому, что всегда любили друг друга и были у них красавицы дочери-двойняшки. Конечно, когда иногда за окном шёл дождь, или, когда они слышали печальные вести, такие, что всё вокруг казалось менее ярким, чем обычно, они печалились, что у них нет сына, но случалось это только в дождливые дни, когда солнцу не удавалось, несмотря на всю свою силу, проникнуть сквозь густые облака. Случалось, это редко, вся их земля была яркой, цветы росли на ней в изобилии, и люди смеялись чаще, чем грустили. О, какими же прекрасными были их дочери! Очень похожие друг на друга, за исключением того, что у одной были золотые волосы и большие мечтательные, печальные, карие глаза, а у другой волосы были чёрные как уголь, с синим отливом на свету, и глаза у неё тоже были синими – большие ярко-синие глаза, обрамлённые перистыми чёрными ресницами. Её звали – Мора; у неё был сладкий голос и счастливый смех. Её сестру с золотыми волосами звали Корона, когда она родилась, её волосы настолько ярко сияли, что казалось, будто у неё корона на голове. Но старая кормилица покачала головой, смотря в её глубокие, печальные, карие глаза, и задалась вопросом, почему у неё уже в таком раннем возрасте такой странный вид болезненных знаний. Она сказала: «Несмотря на золотую корону на её голове, мне кажется, будто она несёт в себе всю печаль мира»; но другие не замечали этого, и смеялись, и казалось были правы – Корона росла такой же умной и счастливой, как и её прекрасная сестра. Они были неразлучны, и не было картины более очаровательной, чем видеть, как двое этих прекрасных созданий гуляли рука об руку по мраморным террасам, ведущим вниз, к морю; обе были неописуемо прекрасны, и как будто созданы по одному образцу, так чудесны они были, одного роста, одной фигуры, обе стройные, высокие, единственное различие было у них в цвете волос и глаз. У обеих был такой сладкий голос, что, когда они сидели вместе на берегу моря, чайки останавливались на лету, чтобы послушать их, а нетерпеливые маленькие волны, целовавшие прибрежный песок, стремились приблизиться к ним, чтобы лучше слышать. Королева и Король безумно любили их, и сидя террасой выше, наклонялись, с бесконечным интересом наблюдали за каждым их движением, а две сестры поворачивались к ним, и в их глазах светилась благодарность за родительскую любовь.
Замок походил на волшебный, высоко вверху, с видом на море, и террасами из зелёного мрамора, спускаясь на покрытый серебристым песком берег моря. Это была длинная золотая лестница, с каждой стороны охраняемая рядом высоких кипарисов, и когда вы смотрите вдоль неё, кажется, что это лестница Иакова. Но только, тот, кто чувствовал себя очень ловким, хотел бы подниматься по ней ежедневно, другие же только качали головами и улыбались, предпочитая думать об ангелах Иакова с белоснежными крыльями, летящих вверх, что кажется совсем не утомительным путём восхождения по лестнице.
Принцессы-двойняшки были также счастливы, как долог был день, и, хотя им было уже по шестнадцать лет, они до сих пор многому учились. Очень старый философ с длинной седой бородой в тёмно-синем, отороченном золотом одеянии, приезжал каждый день с очень толстой книгой, и они сидели под огромным, раскидистым деревом, обильно покрытым оранжево-красными цветами. Книга лежала на большом белом мраморном столе, инкрустированном золотой мозаикой, прохладной на ощупь. Молодые лица принцесс, приблизившись к старому, нетерпеливо склонялись над громадным томом, готовые познать всю мудрость, которую старый философ мог дать им. Но некоторых вещей он не знал, и вопросы оставались открытыми. Например, он не мог им сказать какие цвета использовал Бог, окрашивая бабочек или почему у Моры были тёмные волосы, в то время как у её сестры они золотые, и он не мог сказать наверняка, на что похоже Царство Небесное, и могут ли они встретить там суровые фигуры своих предков, очень похожие на тех, что были на картинах в большой галерее замка; и при этом он не был уверен, о чём говорит ветер, на что жаловалось море, и что чайки всегда кричали друг другу. И всё-таки Принцессам было ужасно интересно узнать эти вещи, и иногда весёлая, синеглазая Мора говорила: «Старик! Старик! Мы тебя очень любим и уважаем твои знания, но мы думаем, что ты не совсем всё знаешь, как мы надеялись!». И тогда обе сестры смеялись, а старик, поднимая голову, улыбался им, любя их юность и сладость весны, исходившую от них.
Обе сестры любили море, и у них была золотая лодка в форме орла, с парусом фиолетового шёлка, на котором был выткан золотой меч с рукоятью в виде креста. Золотой меч, пронзающий серебряное кольцо, был эмблемой их семьи и означал, что их оружие всегда служило вере и справедливости. И когда они плыли по синему как сапфир морю, их золотые и чёрные, как вороново крыло локоны, спутывал ветер, их сладкие голоса, очаровывающие волны, старые моряки сидели и улыбались, а сердца молодых бились сильнее, Солнце смотрело вниз на этих двух девочек и удивлялось их красоте, а серые и белые чайки кружились над лодкой, чертя крыльями чудные узоры, чтобы привлечь их внимание. И прекрасными вечерами, когда солнце садилось, превращая море в сверкающую лужу крови, они сидели, бок о бок пока их корабль дрейфовал домой. Корона вышивала красивые узоры на серебряной ткани, представляющие золотых орлов, держащих в когтях кровоточащее сердце. Мора, часто ничего не делая, прислоняла голову к плечу сестры, и заставляла её смеяться, рассказывая сказки. Или они сидели тихо, тихо, рука об руку, наблюдая как небо цвета огня, превращается в оранжевое и жёлтое, пока ночь медленно не вползала во всё, окутывая море и небо в тёмно-серый саван. Тогда они чувствовали, как любят друг друга и сжимали руки от страха любой тени, проскользнувшей между ними.
Перевод С. Большакова