«История эта приключилась зимой 1975 г. Наш артдивизион отправили на стрельбы. Такое случалось не часто. Наверное, это довольно дорого и хлопотно. Но теория без практики в любом деле, тем более в Советской Армии - вещь явно не совсем самодостаточная. С теоретическими азами артиллерийской науки нас худо-бедно познакомили, а практика сводилась к уборке территории, казармы, нарядам по кухне, прочими хозяйственными работами-делами конечно тоже необходимыми, но отнюдь не главными по большому счету.
И когда вдруг объявили дивизионные стрельбы - это стало событием, почти праздником. В дивизионе витало общее оживление, какая-то приподнятая атмосфера. Офицеры бегали и суетились, как собаки, почуявшие, что хозяин собирается на охоту. Поехали практически все, за исключением больных и дежурных (дневальных). Начальник артиллерии полка - полковник Трунов, чувствовал себя, полагаю, как невеста перед свадьбой. Надо отдать должное, полковник принимал самое активное участие во всех подобных мероприятиях, как-то ученья, стрельбы, выезд в лагеря, не делая скидок на возраст и былые заслуги.
Крылатое выражение «Артиллерия-бог войны», известное, со времен Наполеона, безусловно, отражало мировоззрение нашего Бати (Трунова) как военного человека. Да и нам, несшим службу в дивизионе, по идее должно подымать морально-боевой уровень и собственную значимость. Гордитесь, мол, ребята, что вы не матушка-пехота, а артиллеристы! Мы гордились цветом погон, шевронами, петлицами - атрибутикой принадлежности к клану бога войны. Надо же хоть чем-нибудь гордиться, чтобы скрасить серость армейских будней.
Скажу честно, артиллерист из меня на третий месяц службы был аховый, и не то что на бога войны, а даже на звание его самого захудалого родственника я, да и подавляющее большинство новобранцев явно не могли претендовать. Эти стрельбы для нас были первыми в жизни. Стрельба из автомата, пистолета, ружья и т.п. - это другая, низшая категория стрельб не идет ни в какое сравнение с орудийной стрельбой. В памяти всплывали знакомые со школы строки: «Забил заряд я в пушку туго и думал, угощу я друга…»
На полигоне, меня отрядили в чужую батарею, к орудию сержанта Синицына, видимо там был не комплект расчета. Назначили зарядным. Моя задача заключалась в составлении заряда, то есть, сколько пучков пороха надо вытащить из гильзы. Пучок-это такой мешочек в форме колбаски, заполненный порохом и весом грамм триста. По команде: « Заряд третий»- надо три пучка вытаскивать, «второй»-два, «Заряд полный» - ничего не вытаскиваешь. Проще не придумаешь.
Правда, в солдатских рукавицах проделывать это совсем неудобно, а без рукавиц металл мгновенно леденил руки. Затем подготовленная гильза передавалась заряжающему номеру расчета. Он вставлял ее в казенник гаубицы. Сначала, разумеется, вставляли сам снаряд, весом в двадцать кило. Вставляли руками, а потом деревянной колотушкой - досыльником проталкивали дальше.
Комбат и сержант нас проинструктировали еще разок на всякий случай. Всем ясно, что делать? Так точно! Чего не понять, не совсем дурни. Слава богу, с интегралами, сопроматом и прочими премудростями я в институте справлялся. А тут мешочки, кулечки - фигня какая. Гаубица образца 1938 года калибр 122 мм – орудие мощное и надежное, хотя несколько устарелое. Ну что есть, то есть. Гаубицы стояли шеренгой на широком поле, которое примерно в двух километрах параллельно линии орудий пересекала проселочная дорога, а квадраты целей находились километрах в десяти, в сопках.
Пару раз мы выстреляли вполне нормально, фугасы улетели и накрыли невидимые цели. Затем дали команду «Беглый огонь!», т.е. стрелять без остановки как можно быстрее, не изменяя параметров. В грохоте выстрелов и удушливой пороховой гари мы бегали от ящиков с гильзами и снарядами к орудиям. В суматохе я в очередной раз, вытащив нужное количество пучков, не заметил, что не закрыл толком предохранительную крышку гильзы, и подгоняемый матюгами, бросился к гаубице.
Когда раздался выстрел, все обалдело переглянулись. Вместо грохота и ушедшего в светлую даль снаряда, гаубица как-то жалко хрюкнула, а разрыв прогремел совсем недалеко, метрах в ста от дороги. Видимо, картонная крышка слетела, и часть пороха вывалились из гильзы, но ни я, и никто другой в запарке беглого огня этого не заметил.
К нашему ужасу по дороге как раз в этот момент пылил «УАЗик», в котором восседали наш Батя и начальник артиллерии дивизии. В общем, немая сцена из финала «Ревизора». Позже полковник рассказывал, что они в машине обсуждали ход стрельб. «Вот мол,- говорил дивизионный, неплохо ваши кладут, кое- чему научились.» «У нас,- отвечал довольный Батя, - в полку порядок! Растет смена. Орлы!»
И тут …Бабах! «Уазик» чуть не подбросило. Мне, старому полковнику, от стыда хоть под землю провались. А еще бы чуток и - вечная слава героям. Позор сынки, позор на всю дивизию…»
Прорабатывал полковник Трунов нас основательно, он питал слабость к публичным выступлениям и мог бесконечно долго развивать какую-нибудь нравоучительную тему. Выволочка всему расчету досталась конечно неслабая, причем мне, как молодому, скостили часть вины. Не помню, кого и как наказали за ротозейство и разгильдяйство, но стрельбы запомнились.
Впереди было еще много дней службы. И «Бог войны» каждый день учил нас своему страшному ремеслу…»
Рассказал артиллерист Борис Чаморцев.
Если Вам всё же интересны мои публикации, поставьте палец вверх, подпишитесь на мой канал и поделитесь рассказом с друзьями в соц.сетях — тогда они будут чаще появляться в Вашей ленте новостей. А я буду стараться писать ещё. Спасибо за внимание!
