Как-то меня судьба забросила на знойный юг, где из всего великолепия представленной флоры можно было назвать только всем известные саксаул и верблюжью колючку. До ближайшего города было верст двести и понятно, тутовник, урюк и прочие зелёные друзья здесь не росли. Одни барханы и местные «взлетно-посадочные полосы» – такыры. Это такие, необычайно твердые и ровные как бетонка, участки в пустыне длинной в несколько километров, по которым можно было мчаться с максимальной скоростью, на которую был способен ваш автомобиль.
Среди этих бескрайних песков и притаилось мало кому известное озеро, которое впору было назвать морем из-за его неоглядных размеров и солёной, почти морской водой. Может быть поэтому, на его берегах не росли знакомые по картинкам оазисов пальмы и берег не утопал зелени. Барханы просто скатывались в море и тонули там, в бездонной глубине. Самым удивительным было то, что в этой соленой воде жили и процветали вполне пресноводные представители речной братии. Сом, сазан, толстолобик, щука, лещ – всех и не перечислишь. Причем своими размерами они кого угодно могли повергнуть в шок и в качестве доказательства на центральной базе, на постаменте, была установлена голова сазана величиной с двадцатилитровое ведро! Понятно, что эту голову в это ведро, не засунешь!
В этой глуши рыбакам было не до кулинарных изысков и из продуктов запасались только самым необходимым – крупой, макаронами, чаем и солью. Зелёный чай, как известно, с сахаром пьют только извращенцы, поэтому о сахаре никто и не вспоминал. А насчет чёрного – будет совсем другая история, но здесь его употребляли в других пропорциях и сахар мог служить лишь в качестве «разлома». Всё остальное можно было найти на берегах или в глубинах этого озера. Рыба, мясо и птица – водились тут в изобилии. А такая птичка как нырок или более официальное название – лысуха, служила ещё и средством развлечения. Приз аттракциона – ящик водки, который взимался с проигравшей стороны. Желающему показать своё умение в стрельбе, выдавался полный патронташ набитый патронами и шумная ватага рыбаков отправлялась на поиски утки. В отличие от своих сородичей, нырок никогда не спасается бегством при виде охотника и спокойно продолжает «пастись» на водной глади. А что ему волноваться? Реакция у нырка отменная – он успевает нырнуть под выстрел и вынырнув поблизости, продолжает спокойно заниматься своими делами.
Хохоту, мату и советов на этом празднике достает. Ничего не понимающий, а вскоре и вовсе ничего не соображающий стрелок махом расстреливал свой патронташ и с горя напивался со всеми вдрызг. Второй раз это, как правило, не прокатывало и на спор с настойчивым оппонентом, уже никто не шёл. Нужно было видеть расстроенные лица рыбаков, когда незадачливый охотник уже в одиночку отправлялся спасать своё реноме и возвращался без добычи – очередной ящик водки ускользал из рук. Впрочем, иногда сочувствие окупалось сторицей.
Уже ближе к зиме у нас появился новичок. Зимой рыбу не ловили, но некоторые оставались заготавливать лед для ледника. Летом им обкладывали рыбу – юг всё-таки. Он как-то заявился к нам в вагончик и деланно удивился, заметив, что мы пьём чай без сладкого.
– А что вы пьёте чай без сахара? – и сильно огорченный этим обстоятельством отправился за сахаром.
С сахаром так с сахаром. Никто не возражал и чайник был поставлен на огонь. Геннадий принес сахар и стал было суетиться, предлагая каждому угощение, но старый Колян отобрал у него мешочек с сахаром и сурово заметил: «Сядь, не суетись. Смотри и учись. Это тебе не ложкой щи хлебать». Он налил в железную кружку кипятка и насыпав в неё три или четыре ложки сахара, тщательно перемешав, пустил по кругу.
Я давно не ел ничего сладкого. Уже после первых двух глотков меня бросило в жар и по телу, пробежала приятная волна какого-то восторга, а потом и вовсе накрыло с головой. Второй Колька вышел на босу ногу покурить и по-моему не чувствовал мороза.
– Ну вещь! Забирает!!! Меня с чифира так не прёт! – заорал он через дверь, – Колян, ты где этому научился?!
– Где, где – вздохнул Колян, – жизнь научила.
Посмотрев на ничего не понимающего Геннадия, он добавил: «А тебе милый, ничего не обломится. Сладкого жрать надо меньше!». И довольный своим сарказмом залился смехом.
На другой день мы опустошили почти все запасы сахара Геннадия, но эффект был уже не тот. К хорошему привыкаешь быстро. Но этот день я запомнил на всю жизнь.