Старый ветер качал ветви деревьев и пел им о чём-то. Для деревьев песня звучала, как ласковое мурлыканье, под которое легко засыпается, хотя на самом деле она была вовсе не колыбельной, а балладой о доблестных героях и великих битвах.
Ветер был по-своему романтичен, иначе бы он не пел баллад, сложенной на языке, теперь не менее мёртвом, чем те, кто когда-то говорили на нём. Ветер помнил их также хорошо, как и все события и всех живые существа, что встречались на его веку: ветер умел запоминать, но не умел забывать. Он знал о человеческом даре: их память об ушедшем постепенно затухала, и вместе с ней угасала и грусть. А ветер всё давно случившееся воспринимал так же ярко, как и настоящее. Да и вообще: никто не знал, было ли у ветра чувство времени, умел ли он различать прошлое и настоящее, не говоря уже о будущем. Всё было для него одновременны и потому незабываемым.
Ветер убаюкал деревья и сам лёг спать, удобно устроившись на их кронах. Но засыпая, он услышал голос, который слышал только однажды, когда родился на свет. Голос сказал: «Завтра я попробую ещё раз». Ветер не ответил; он думал: а может быть, он уже спит и голос ему снится? «Да, именно завтра. Завтра ты всем расскажешь, что настало утро первого дня. Возможно, вторая попытка будет удачнее». Ветер вспомнил первую и чем она закончилась: безжизненными пустынями, пыльной завесой в небесах, горящей землёй. «Запомни и расскажи всем: утро первого дня — завтра. Новые люди не должны догадаться, что всё уже было однажды».
Слушая голос, ветер заснул. Ему снилось, что завтра всё и вправду начнётся сначала. Что он вращает лопасти машины, что исторгает пламя и невидимый свет. Его друзья-деревья давно мертвы, их плоть стала пищей, их души растворились в пустоте.
Ветер никогда раньше не видел кошмаров, он только слышал о них. Во сне он думал, что будет, если он расскажет людям правду? Пойдут ли они другим путём? Не лучше ли остановить их сразу, пусть даже голос хочет другого? Ветер больше не верил в людей, надежда боролась в нём со страхом.
И медленно страх побеждал.