Олимпийскому чемпиону Монреаля вратарю Николаю Томину есть что рассказать и о чем поностальгировать.
Он вполне похож на своего тезку из знаменитого сериала советских времен "Следствие ведут Знатоки". Майор Томин не богатырской внешности, но цепкий и хваткий, с мгновенной реакцией и тщательным анализом сильных и слабых сторон соперника. Таких любят и ставят в пример. Мол, смотри, лоботряс, в гандболе, как и в жизни, главное не рост и ширина плеч, а голова.
Вратарь московского ЦСКА и сборной СССР Николай Томин был эталоном дня нескольких поколений юных голкиперов. Да чего далеко ходить — мой товарищ по спортивному спецклассу следил за игрой знаменитого армейца с особенным интересом, потому что его собственный рост на обещал превзойти отметку 180 сантиметров даже в самой отдаленной перспективе. Но давал шанс в будущем стать вторым Томиным.
Удивительно, но в послеспортивной жизни нашему герою тоже пришлось иметь дело с охраной собственности — правда, уже не социалистической. Говорить об этом он не любит, да и вообще Николай Николаевич, который в декабре отметит 70-летний юбилей, переживает не лучшие времена. Болеет и уже не выбирается на традиционные футбольные пули с баней. Да и вообще редко выходит из дома… Но вспомнить при этом славную гандбольную молодость отнюдь не против.
— Рост для вратаря на самом деле не имеет определяющего значения. Мне в юности пару раз говорили об этом. Мол, хорошо бы тебе, Коля, быть повыше. На что я отвечал: ничего страшного! Реакцию и умение играть с защитой еще никто не отменял.
— Но как вы оказались в воротах?
— Сам я парень запорожский, занимался баскетболом, и как-то нас пригласили поучаствовать в чемпионате города по гандболу. Вратаря не было, предложили мне. Понравилось, начал тренироваться, потом в составе команды ЗАС выиграл чемпионат Украины. Затем оказался в ЗМЕТИ, команде запорожского металлургического института.
— Интересно, в то время раковины, защищающие самое дорогое, у вратарей уже были?
— Имелись, но качества не очень хорошего. Если попадали в пах, то они выгибались в обратную сторону. Пластмассовые еще ничего, но вот алюминиевые… Хорошего было мало.
Но ведь не зря говорят, что вратарь — это полкоманды. Сыграл удачно раз-другой, глядишь, партнеры на глазах расцветают. У меня сейчас в Запорожье внук тоже вратарем стал. Правда, не в гандболе, а в футболе, но все равно приятно. Говорит: "Хочу быть таким, как дедушка!"
— Кстати, почему вы перешли из ЗМЕТИ в ЦСКА? Армия?
— Я сам принял решение. Ситуация сложилась следующая. В 1973 году готовимся к домашнему туру чемпионата Союза. Главный тренер ЗМЕТИ Семен Иванович Полонский объявляет: "Стоять будут Миша Ищенко и молодой вратарь, которого берем в команду. А Томин отдохнет пока". Миша как настоящий друг заявил: "Ну, тогда и я не буду играть".
Таким образом, он меня отстоял, и мы играли как обычно, вместе. Но я уже почувствовал, что отношение Полонского изменилось, и сам ушел в армию — в одесский СКА. Сыграл за них "вооруженку", а там были все армейские клубы и, конечно, ЦСКА. После этого Юрий Иванович Предеха сказал Жене Чернышеву: "Забирай Томина с собой в Москву".
Приняли в клубе нормально. Вскоре ордер на квартиру дали, в сборную Союза попал. Службу начал рядовым, а к концу карьеры дослужился до майора.
— Наверное, тяжело было сразу против своих играть.
— Был случай. Матч против ЗМЕТИ, побеждаем с разницей в мяч. Сразу после финального свистка Предеха начал мне высказывать в том смысле, что некоторые мячи от бывших одноклубников я мог бы и не пропускать.
Но тут к нам подошел Полонский, достал свою любимую тетрадь и начал считать. А там написано, что армейцы убегали в отрывы 15 раз — все реализовали, а запорожцы 14, но забросили 13. В итоге Полонский заключил: "Вот этот мяч, отбитый Колей, все и решил". Предеха не нашел что ответить, повернулся ко мне: "Ладно, иди…"
— Хорошо было вашим друзьям из ЦСКА. Перед матчем с запорожцами достаточно было подойти к вам и спросить, как лучше сладить с первым вратарем страны Ищенко.
— Хм, а вот не подходили. Они и сами знали, куда лучше бросать. Да и чего советовать-то, потом еще крайним останешься, когда Миша начнет из этих углов вынимать. Реакция у него будь здоров была.
Я вот недавно матч "Чеховских Медведей" с датчанами смотрел… Не знаю, все вратари почему-то начали падать на пятую точку. Когда линейный вылетает, вместо того чтобы выйти и раскрыться, они почему-то вниз уходят. Есть моменты, когда вратари начинают с блоком играть, но это только моменты.
Вот у нас с Женей Чернышевым как было? Играем с румынами, у них Штефан Бирталан — супербомбардир. Идет на бросок. Женя отвечает за свой угол, я — за свой, мы заранее договаривались. Румын прыгает, Женя тоже, тот бросает вроде в пустой уже угол, а там я — лобешником отбил. Бирталан изумился: "А ты откуда взялся?"
— В игре могли и специально в лицо зарядить.
— Такое тоже было. Мише Ищенко на Олимпиаде те же румыны специально в лицо бросили. Мы вели в финале мяча четыре, они просто шансов не имели. И тут их линейный с семи метров прямо Мишке в лоб. Но зря. Мишка, когда очнулся, только разозлился: "Я этот матч до конца доиграю!" Доиграл, и очень здорово.
Турнир в Югославии, играем с хозяевами. Дают нам "семь метров". Покойный Вася Ильин как почувствовал, подошел к игроку, который пенальти бросал: "Ты, главное, Томину в голову не попади". Тот от Васьки отмахнулся. Я выпрыгнул, мяч по макушке моей — и в штангу. Затем — в поле, "юг" — его ловить, а Вася ему снизу как зарядил…
Ну и началось… Все врукопашную пошли, а я бегал вокруг и искал, к кому бы приложиться. Делал это довольно активно и получил удаление до конца матча. Сел на скамейку, а там тот самый югослав водичку мне протягивает: мол, попить не хочешь? Я не отказался.
Сидим, пьем, о чем-то говорим, картина почти идиллическая. Не скажешь, что только что друг за другом носились. Ребята кричат: "Томин, блин, ты всю кашу заварил, а теперь водичку с "югом" пьешь?" Но ничего, выиграли тот поединок.
— Говорят, если на тренировке ЦСКА возникал конфликт, то его организатором, скорее всего, становился экспансивный Томин, который не любил проигрывать ни в одном упражнении.
— Бывало такое, конечно. Когда полевой игрок не забрасывает в отрыве, то бежит еще раз, а если забрасывает, то бежит вратарь. Сами понимаете, на этой почве завестись легко. Или с Женей Чернышевым — тоже находились причины. Потом в раздевалке…
— Неужели дрались? Он же в два раза вас больше…
— Не-а, поорем друг на друга, выскажем все, что думаем, пар выпустим — и все.
— Нагрузки в ЦСКА суровые были?
— Терпимые. Единственное, сразу сказал Предехе, что таскать штангу не буду. У нас был вратарь в Запорожье, пропал как-то на неделю, потом явился, сказал, что занимался ОФП со штангой. Действительно, "банки" вроде поднакачал, но такую крепатуру словил, что в воротах ничего отбить не мог.
Поэтому я всегда тренировался с гантелями, чтобы и тонус сохранить, и мышцы не забить.
— Интересно, как вы ладили с главным тренером сборной Анатолием Евтушенко. Он ведь любил высоких.
— Не знаю, может, здесь заслуга Предехи, он донес до Евтушенко, что два разноплановых вратаря лучше, чем одинаковые. Мы с ним, по сути, один раз только поругались — на Олимпиаде в Москве, когда восточным немцам мяч проиграли в дополнительное время.
Приехали в Новогорск, и мне Евтушенко сразу предъявил, что я пропустил мяч, который не должен был. А до этого он мне машину пообещал, когда накануне я отбил пять пенальти от "югов" и мы вышли в тот самый финал.
Я ему ничего не сказал, но с нами была жена покойного Володи Кравцова и высказала все, что думала. Мол, вы играли за 1-2 места, а не хотели за 5-6-е? Евтушенко и замолчал. Потому что у нас тогда действительно серьезная закрутка с румынами и "югами" получилась. Мы румынам проиграли три мяча, но выиграли пять у югославов, а те два у румын. И судьбу победителя группы решил один гол.
— Аналогичные претензии Евтушенко выдвинул и Каршакевичу. Мол, не забросил в последней атаке.
— Да, было такое, мы Саню утешали, он, тогда еще совсем молодой парень, сильно убивался. Но это спорт, с любым может случиться. Мяч туда, мяч сюда. Саша Анпилогов в финале два семиметровых не забросил, так что, нам его тоже нужно было в виновники записать?
— Но по идее на родине надо было побеждать. Это психологически давило?
— Нет, все нормально. Даже радовались, что проскочили эту закрутку с тремя командами. Не выиграли бы у югославов столько, действительно пролетели бы мимо медалей. А так серебро — если разобраться, тоже нормальная медаль.
— Но золото лучше. Хотя в Монреале-76 тоже не обошлось без закруток и валидола.
— Мы тогда в первом матче уступили югославам. Обыграли западных немцев и надеялись, что те, в свою очередь, победят "югов". Помню, как Вася Ильин, который каким-то образом следил за их игрой, ворвался в раздевалку и закричал: "Немцы выиграли один мяч!"
В финале нас ждали румыны, которые перед Олимпиадой нас легко обыграли и потому, наверное, собирались повторить это еще раз. Но нам уже нечего было терять — мало кто думал, что сможем вернуться в борьбу за медали. А здесь уже гарантированное серебро.
И поэтому играли раскрепощенно, в свой гандбол. Команда-то у нас была хорошая. Больше всего запомнилась радость Юрия Климова, которому тогда было 36 лет и которого Предеха уговорил вернуться в гандбол только ради Олимпиады.
— У вас была привычка сидеть на трибуне и записывать, кто куда бросает?
— Я больше запоминал. Как-то на туре Максимов, который еще за Краснодар играл, вышел на бросок, и я его вычислил, выловил мяч двумя руками.
— Весьма огорчительно для атакующего.
— Наши крайние тут же рванулись в отрыв, я замахнулся, а мяч выскользнул и в ворота залетел. Немая сцена. Ну, вот как так? Думаю, все из-за липы, мазали тогда мячи со страшной силой.
Был такой вратарь Владимир Пьянков из Краснодара, так он все записывал. Выходил на игру с бумажкой и клеил ее на штангу. А там полная раскладка, кто из команды противника куда бросает пенальти. Семь метров поставят, он р-раз — и на бумажку. А потом р-раз — и отбил. Психологически неплохо на противника воздействовал.
Я, например, любил сесть на трибуне и посмотреть игру завтрашнего соперника, заметить, у кого какие любимые углы. Игрок ведь как устроен? Чтобы сделать разницу в счете, он всегда будет отдавать предпочтение тем броскам, которые получаются лучше всего.
Кто для меня был самым неудобным гандболистом? Да даже и не назову такого. Просто больше любил, когда бросают издали.
После окончания карьеры тренировал команду ГСВГ. Там собрались хорошие ребята, поигравшие в чемпионате Союза: Гулбис, Чикалаев, Кохан, Пугачев, я тоже в ворота становился. Когда встречались с дрезденским "Динамо", каждый раз их обыгрывали. Тренер ничего понять не мог: "Как же так? Мы ЦСКА побеждаем, из зала не вылазим, две тренировки в день, вы особенно не перетруждаетесь, а итог всегда один…"
— Вот что значит школа.
— Ну, не то слово… Потом вернулся из Германии, с 1988 по 1994 год тренировал вторую команду ЦСКА, "Искра" называлась. Затем она развалилась, и я пошел в охрану. Вначале простым охранником, а закончил карьеру начальником охраны объекта.
— Интересная была работа?
— Да лучше не вспоминать. Тяжелая — так могу сказать.
Затем с помощью Галины Евгеньевны Гороховой начал участвовать в проекте "Легенды — детям". Вместе с группой олимпийских чемпионов ездили по стране, проводили творческие встречи и агитировали за активный образ жизни и спорт высоких достижений.
Правда, уже не езжу. Здоровье начало подводить.
— Что беспокоит?
— Точного диагноза и не знаю. Просто ходить тяжело, да и начинает водить в разные стороны. Поэтому практически все время провожу дома. Раньше с ветеранами по четвергам собирались: футбольчик, баня. Но мне как вены вырезали, сказали: все, с беготней заканчивай. Да и в парилку вход теперь тоже заказан.
— Зато карьера у вас сложилась отменная.
— Это да. Конечно, можно пожалеть, что не стал двукратным олимпийским чемпионом, но ничего страшного. Золото и серебро — тоже неплохо. На чемпионате мира 1978 года проиграли сборной ФРГ и стали вторыми. Если смотреть с сегодняшних позиций, то совсем не провальный результат.
— Обидно, что в обоих случаях проиграли немцам. Евтушенко в таких случаях на установках любил вспоминать Вторую мировую войну.
— Ну вот лучше бы он больше об игре говорил. Зачем эти лозунги? Просто скажи, что мы сильнее, всели уверенность в ребят. А вообще для меня лучшим тренером был Предеха. Он конкретный. Говорил, если сделаешь то-то и то-то, получить вот это. И никогда не подводил. Может, и себе что-то делал, но и ребят не забывал. А для профессионального спортсмена это главное.
Еще мне нравилось, что у него никогда не было любимчиков и всякого там рассусоливания. Он себя со всеми держал одинаково. Тоже, считаю, хорошее качество.
— Лучшим тренером из мастеров советской поры стал Талант Дуйшебаев. Кажется, он у вас в "Искре" играл.
— И замечательно играл, кстати. Бойцом тоже был отменным. Помню, первая лига, тур в Киеве. При броске ему здорово зарядили в голову. Отнесли Таланта на скамейку, он открывает глаза и спрашивает: "Где я?" Сотрясение мозга. Мы его срочно в больницу. Утром приехали, а первый вопрос такой: "Как вчера игра закончилась? Выиграли?"
Не удивлен, что с таким характером в карьере гандболиста он выиграл все, что только мог. Да и в тренерской уже немало. Такие люди, которые готовы оставить на площадке все, всегда добиваются больше других.
Сергей Щурко
