Немец, преданный член ВКП(б) Эрих Виттенберг приехал в СССР из Германии в 1931 году. Работал обычным слесарем. Активист, общественник, член литературного кружка, он вел просветительскую работу... Был арестован, признан шпионом, репрессирован... Но речь не столько о нем, сколько о его правнучке Алёне. И о памяти...
Главной темой данной статьи является ПАМЯТЬ, героиней – правнучка незаконно репрессированного и умершего на Колыме человека, патриотами – неравнодушные к прошлому люди, которые помнят свои корни и хотят знать правду о суровой године репрессий.
О памяти, героине и патриотах будет сказано немного ниже, а сначала… «Что? Где? Когда?» и «Кто?»
СТАРЫЕ И НОВЫЕ ЗНАКОМЫЕ
Мой очередной отпуск 2017 года, точнее оплачиваемая, как пенсионеру, один раз в два года поездка на «материк» (на Дон, откуда я родом), закончилась в 20-х числах июня. Спросите: почему так рано? Уж очень там жарко, хотя и часто шли дожди.
Этот полуторамесячный «отпуск» был, несмотря на жару, прекрасным: удачная рыбалка (никогда в жизни так не рыбачил!), работа по холодку – утром и вечером – в родительской усадьбе, беседы с земляками (о своём хуторе Грязновка и обо всех его жителях 1970-х гг. я пишу книгу), встречи и знакомства с людьми, имеющими отношение к Колыме, – потомками тех, кто в 1930-50-е гг. был незаконно репрессирован.
Неоднократными и желанными моими гостями были школьные подруги Любовь Алексеевна Бондарева и Татьяна Александровна Леплявкина, которые с нетерпением ждут книгу о хуторе и даже приказали, чтобы в следующем году она была готова. Придётся «поспешать».
Заезжал ко мне по пути в Москву житель станицы Отрадная, что в Краснодарском крае, краевед, историк-архивист Сергей Гурьевич Немченко. Он позвонил мне и сообщил, что его дедушка отбывал незаконное наказание на Колыме, а после освобождения жил в пос. Ягодном. О многом разговаривали с ним, и он пообещал прислать воспоминания деда.
На обратном пути в Москве познакомился с членом Совета директоров ООО «Союзцветметавтоматика» Сергеем Николаевичем Иванцовым, чья бабушка также была незаконно репрессирована и отбывала наказание в пос. Сенокосный (в трёх километрах от Ягодного), где работала на промкомбинате.
А ещё в столице встречался с крупным предпринимателем Андреем Владимировичем Петриным, который планировал серьёзную экспедицию на один из отдалённых колымских лагерей. Со мной, конечно. Экспедиция (точнее даже, уже серия экспедиций) состоялась, подробнее – здесь, здесь и здесь.
Эрих Германович Виттенберг, Германия, конец 1920-х гг. (фото из архива Ивана Паникарова)Всем этим людям нужна помощь, и я, будучи безотказным, готов им её оказать…
НА КОЛЫМУ, С… МОСКВИЧАМИ
Как и место моего рождения – хутор Грязновка в Ростовской области, – так и колымский посёлок Ягодное мне дорог. Я прожил здесь 37 лет. Возвращался на Колыму с радостью. Супруга осталась на «материке» – жару она переносит запросто, на море поехала. Но летел я в Магадан не один, а с четой молодых людей Татусовых – Еленой (Алёной) и Михаилом.
С Алёной у нас переписка завязалась еще в феврале 2017-го. Её прадедушка Эрих Германович Виттенберг, немец, эмигрировавший в начале 1930-х гг. в СССР из Германии, был репрессирован и оказался в лагере «Ленковый» в Сусуманском районе (ранее – Западное управление), где и умер в декабре 1938 года. Правнучка решила установить памятный крест на лагерном кладбище в честь близкого человека и в своём первом электронном письме написала следующее:
«Здравствуйте, уважаемый Иван Александрович! Меня зовут Алёна, родилась и живу постоянно в Москве. В настоящее время занимаюсь поисками своего незаконно репрессированного в 1938 году прадеда Виттенберга Эриха Германовича, 1902 года рождения, уроженца г. Штеттин, Германия, гражданина СССР, по национальности – немец.
По состоянию на сегодняшний день у меня на руках имеются копии административно-следственного дела из Государственного архива РФ, а также несколько дней назад получены копии архивного дела заключенного из ИЦ УМВД России по Магаданской области.
Согласно имеющимся документам известно, что 8 июня 1938 года Виттенберг Э. Г. был осужден за контрреволюционную деятельность и заключен в исправительно-трудовой лагерь сроком на 10 лет и направлен в Магадан для отбытия наказания, где умер 7 декабря 1938 года (причина смерти – паралич сердца и физическое истощение). Место отбытия наказания – прииск «Линковый». Захоронен (согласно акту о погребении): «…в отведенном месте от лагерной командировки в 2 км по течению справа на увале на глубине 2 метра». 23 мая 1957 года мой прадед Виттенберг Эрих Германович реабилитирован посмертно.
К сожалению, маховик репрессий к 1938 году набрал свои немыслимые обороты, закручивая в свои жернова тысячи ни в чем не повинных людей. Мой прадед Виттенберг Эрих Германович, к величайшему горю нашей семьи, не стал исключением. Конечно же, он не был никаким шпионом германской разведки, а, приехав в СССР из Германии в 1931 году, устроился на работу слесарем на московский электрозавод АТЭ-1, при этом являлся преданным членом ВКП(б), вел просветительскую работу, был активным общественником и членом литературного кружка того времени, пользовался любовью и уважением рабочего коллектива.
26 июля 1934 года Виттенберг Э. Г. женился на моей прабабушке Егоровой Пелагее Павловне. От их совместной жизни в браке 15 ноября 1936 года родилась моя бабушка Виттенберг Людмила Эриховна, которая воспитала меня как мать и, к сожалению, скончалась 14 мая 2016 года, не дожив пару недель до появления своего единственного правнука – моего сыночка.
Память вечна, и отдавая долг памяти моему дорогому прадеду Виттенбергу Эриху Германовичу, его супруге Егоровой Пелагее Павловне и их дочери (моей бабушке) Чумаковой Людмиле Эриховне, которые так и не узнали при жизни судьбу своего мужа и отца, я и моя семья приняли решение посетить Магаданскую область (в частности, г. Сусуман и его окрестности, в территориальных границах которого располагался прииск «Линковый» (Ленковый) и при благополучной поисковой работе эксгумировать останки Виттенберга Э. Г. с дальнейшей их перевозкой в Москву для перезахоронения в одну могилу с его супругой и дочерью. Или же установления памятного надгробия в случае массового захоронения в том месте, где покоится и мой прадед.
В связи с чем, уважаемый Иван Александрович, у меня к Вам вопрос, как к исследователю истории своего холодного края и тех страшных событий, которые происходили на его территории, насколько реально найти место захоронения и возможно ли рассчитывать на Вашу помощь (информационную, физическую, транспортную и т. д.) в наших поисках?
Мне невыносимо больно и трудно допустить, чтобы останки моего уважаемого прадеда так и остались лежать, как мусор, в вечной мерзлоте без должных поминальных почестей. Очень полагаюсь на любую Вашу помощь. Если я обратилась ошибочно, то извините за беспокойство. Спасибо заранее!»
Если честно, то я даже как-то воспрянул духом, прочитав это письмо. Правнучка так скрупулёзно ищет сведения о своём предке. И не одна она такая молодчина, знающая свои корни, желающая до конца разобраться во всём. Много таких в России «Иванов, помнящих родство»! Но об этом мы мало говорим, зато поговорку «Иваны, не помнящие родства» любим произносить по делу и без дела…
Я, конечно же, сразу ответил Алёне. Уведомил, что приезд её возможен, что кладбище лагеря «Ленковый» мы сможем посетить, но найти останки прадеда, эксгумировать их и перевезти в Москву для перезахоронения в одну могилу с его супругой и дочерью, увы, нам не удастся. Причины – отдалённость от цивилизации и бюрократическое отношение некоторых правовых и властных структур, дающих добро на вскрытие захоронений.
Каково было моё удивление, когда я узнал, что моя новая знакомая работает в… суде. Тем не менее, она со мной согласилась, и мы решили в память об Эрихе Виттенберге установить металлический крест на кладбище бывшего лагеря «Ленковый» (название – по ручью, в котором в 1930-е гг. водилась рыба ленок)…
НА «ДНЕПРОВСКИЙ»
Когда я ехал из Ростова-на-Дону в Москву, мне позвонил из Магадана знакомый и сообщил, что 23 июня группа немцев, участников конференции, проходившей 21 и 22 июня в Магадане, планирует выезд на остатки лагеря «Днепровский». Моим попутчикам, Алёне и Михаилу, конечно же, тоже захотелось увидеть реалии лагерной Колымы, и я позвонил организаторам, попросил взять в эту поездку нас. А так как я неоднократно бывал в этом лагере и знаю многое о нём из архивов и от бывших сидельцев, то мне предложили быть гидом.
В 7 часов 23 июня две машины-вахтовки должны были отходить от гостиницы «Магадан», куда мы и пришли минут за пятнадцать до отъезда. Немцы – народ пунктуальный, поэтому мы боялись опоздать. Однако в условленное время не выехали, и я посетовал вслух, обращаясь к немцам, по поводу пунктуальности. Незамедлительно услышал такой ответ: «Да что вы, мы такие же люди, как все. И опаздывать можем, и просыпать, как в данном случае…»
Среди гостей оказалось трое моих знакомых: специалист по съёмке на видеокамеру, немец Марио Дамолин, приезжавший на Колыму пару лет назад, директор музея международного «Мемориала» Ирина Галкова и доцент Московского государственного психолого-педагогического университета, редактор сайта «Shalamov.ru» Сергей Соловьёв, с которыми я знаком давно. Все участники экспедиции были людьми заинтересованными: историки, архивисты, преподаватели, журналисты.
Наконец-то с опозданием минут на 20 мы тронулись в дальний путь (300 км).
Почти все участники этой поездки, кроме Марио Дамолина и Сергея Соловьёва, никогда не были на Колыме, поэтому по дороге и по прибытию в лагерь все слушали меня внимательно. Было много вопросов, в т. ч. о памяти и памятниках, отношении россиян к прошлому своей Родины. Я же позволил себе высказать следующее: «Иностранцы зачастую называют россиян «не помнящими родства». Пишут и рассказывают у себя в СМИ массу всяких негативных небылиц о периоде репрессий в СССР, утверждая при этом, что нынешнее поколение россиян ничего не знает о прошлом. Считаю, что подробно о репрессиях знать не нужно каждому россиянину. Во всех регионах России (областях, краях, республиках, даже районах) есть отделения «Мемориала», где собрана информация о репрессиях, имевших место в данном регионе. И если кому-то, к примеру, студенту или журналисту, нужны подробности – пожалуйста, обращайтесь. А что касается памятников, то они есть – скромные, не грандиозные. На этом кладбище вы видите трехметровый крест с табличкой. Можете ознакомиться с её содержанием…»
Гости слушали очень внимательно, а потом задавали много вопросов. Одна из фрау обратилась ко мне с такой вот речью: «Напрасно вы считаете, что иностранцы, в т. ч. и немцы, считают вас «не помнящими родства». Простые немцы понимают россиян, также, наверное, как и большинство россиян понимает нас. А то, что сегодня отношения между Россией и странами Запада, в т. ч. и Германией, сложные, так это вина наших и ваших правителей…»
В ПАМЯТЬ О ЖЕРТВАХ ГУЛАГА…
В Магадан вернулись поздним вечером, а на следующий день, 24-го, в 9 часов утра на маршрутном такси я с четой Татусовых отправился в Сусуман, где нас ожидал мой товарищ, местный краевед, создатель Народного музея ГУЛАГа Михаил Петрович Шибистый, у которого мы и заночевали, прибыв часов в девять вечера.
Крест, который мы должны были установить на лагерном погосте, я заказал в Магадане в середине мая, а Михаил Петрович привёз его в Сусуман в начале июня. Он находился у него в гараже.
Всю ночь и утром часов до одиннадцати шёл дождь. Мы переживали, так как ехать нужно было по грунтовой дороге, а потом почти по бездорожью. К месту назначения выехали в 13 часов.
Кроме Михаила Петровича, меня, Алёны и Михаила с нами поехали неравнодушные к истории сусуманцы священнослужитель отец Владимир, руководитель Пенсионного фонда Сусуманского района Раиса Яковлевна Дзодзикова, заместитель главы Сусуманского городского округа по социальным вопросам Людмила Фёдоровна Партолина, старожил Колымы Михаил Фёдорович Бредихин. Последний больше полувека прожил в пос. Широкий, где в прошлом находился одноимённый прииск и в состав которого вошёл прииск «Ленковый». Михаил Фёдорович знал место нахождения кладбища, которое мы и обнаружили с его помощью.
Но прежде чем добраться до места, мы несколько раз останавливались – для гостей диковинкой казались драга, промывочные приборы, да и сама Берелёхская долина с отвалами напоминала неземной рельеф…
В 2016-м году Михаил Петрович с товарищами в районе посёлка Широкий обнаружил лагерное кладбище, размытое вешними и дождевыми водами. Тогда мужики собрали вымытые кости и черепа и перезахоронили ниже, у дороги, установив примитивный крест из тонких жердей. И сейчас мы решили заехать на это место. Картина перед нашими очами предстала ужасная – на склоне виднелись человеческие кости и черепа. И все мы без исключения начали собирать останки, чтобы предать земле. Около часа занимались перезахоронением, зарыв кости рядом с тем местом, где закопали в прошлом году. Все были потрясены увиденным…
Кладбище лагеря «Ленковый» (а позже и вольное кладбище пос. Широкий) находилось в узком распадке на одном их крутых (градусов 35-40) склонов. Удивлению не было предела. Во-первых, место расположения кладбища (на крутом склоне) было труднодоступным, но, несмотря на это, оно было довольно большим, во-вторых, его почти полностью поглотила тайга – лиственницы метров по восемь-десять, густой кустарник, в-третьих, находилось оно довольно далеко от пос. Широкий – километрах в трёх, не меньше.
Высадившись на повороте дороги на кладбище, мы осмотрелись. Наш проводник, Михаил Фёдорович, утвердительно сказал и показал рукой на склон справа, что именно здесь был лагерь-прииск «Ленковый», а кладбище на противоположной стороне распадка. Объяснил, что могилы, точнее столбики с табличками похороненных заключённых из-за давности не сохранились, что лагерное кладбище стало продолжением кладбища лагеря «Широкий», а затем и вольного посёлка с таким же названием.
Решили подняться по плохонькой дороге, идущей через кладбище и ведущей вверх. Михаил Петрович, несмотря на крутизну, заехал на своей машине почти на самый верх – туда, где дорога заканчивалась. А минут через двадцать и мы поднялись на окраину кладбища. Осмотрелись, выбрали место – в нескольких метрах от крайних могил. Алёна, правнучка Эриха Германовича Виттенберга, одобрила выбор места, и работа закипела. Удивительно, что рытью ямы мерзлота не мешала – появилась почти на метровой глубине. Установили крест, присыпали землицей, затем – камнями, опять землёй, камнем. Выровняли. Прочитали табличку:
Отец Владимир прочитал молитву, освятил крест и место. В процессе всей работы по установке креста делали фотосъёмку. А после освящения сфотографировались все на память. Алёна и Михаил набрали в пакет земли, которую увезли с собой в Москву. Потом все вышли на опушку, лишь правнучка осталась на некоторое время у креста. В процессе всей церемонии установки креста на её глазах были слёзы…
Спустившись вниз, к ручью Ленковому, по русскому обычаю помянули Эриха Виттенберга и всех, нашедших приют на этом кладбище.
Алёна пообещала приехать сюда через два-три года. У Эриха Германовича в Германии остались родственники, она хочет их разыскать и приехать снова на «Ленковый». Уверен, что у неё получится.
PS. О кладбище, размытом дождями и вешними водами, я сообщил губернатору и предложил на том месте навести порядок и установить памятный крест. В соответствии с указом президента об увековечении памяти жертв политических репрессий сделать это можно и нужно. А из телефонного разговора с руководителем управления культуры Сусуманского района А. П. Клюевой узнал, что в июле-августе этого года лагерный погост будет приведён в порядок. К осени краевед Михаил Шибистый с сотоварищами произвели перезахоронение и установили памятный крест на лагерном кладбище…
Иван Паникаров,
председатель Ягоднинского общества
«Поиск незаконно репрессированных»,
создатель музея «Память Колымы».