Кирилл Мошков, редактор «Джаз.Ру» (текст, фото)
31 июля 2018 исполняется сто лет со дня рождения одного из членов легендарной джазовой династии Джонсов. Пианист Хэнк Джонс прожил дольше обоих своих знаменитых младших братьев: он умер в Нью-Йорке 16 мая 2010 на девяносто втором году жизни.
Средним братом был трубач и бэндлидер Тэд Джонс — помните Thad Jones / Mel Lewis Big Band, ведущий джазовый оркестр 70-х? Тэд ушёл из жизни первым из братьев Джонс — в 1986 г. Младшим был барабанщик Элвин Джонс, игравший в квартете саксофониста Джона Колтрейна, одном из важнейших джазовых ансамблей 60-х. Он скончался в 2004-м. Хэнк оставался последним из династии — и не только оставался в живых, но и продолжал, несмотря на возраст, активную и успешную работу.
Хэнк Джонс не достиг настолько громкой славы, как его младшие братья, но в его раннем послужном списке была и работа с Чарли Паркером в рамках ангажемента Нормана Грэнца «Джаз в филармонии», и аккомпаниаторство у Эллы Фицджералд в 1948-53 годах, и многолетняя (1959-1976) служба в оркестре телекомпании CBS, где в легендарном «Шоу Эда Салливана» Хэнк Джонс играл с такими титанами американской эстрады, как, скажем, Фрэнк Синатра. Впрочем, основные вершины были взяты им в гораздо более позднем возрасте — после 50, а подлинное признание пришло к нему, когда пианист перешагнул за порог восьмидесятилетия.
Генри Джонс-младший, всю жизнь известный под сокращённым именем Хэнк, был родом из штата Мичиган, из окрестностей Детройта. Есть версия, что Хэнк родился ещё на Юге (в Виксбурге, штат Миссисипи, откуда был родом его отец), а в Мичиган попал во младенчестве; версию эту активно обсуждали после смерти пианиста в сообществе исследователей джазовой истории, приводя аргументы и за, и против — но факт, что сам Хэнк считал себя уроженцем Мичигана. Его отец, по воскресеньям — диакон баптистской церкви, а по рабочим дням — инспектор на лесопилке построил своей семье трёхэтажный кирпичный дом в детройтском пригороде Понтиак, где и выросли будущие джазовые звёзды братья Джонс — Хэнк, Тед и Элвин, под присмотром матери и двух старших сестёр (которые, кстати, тоже учились игре на фортепиано, но профессионально заниматься музыкой не стали).
Вдоволь поработав на оживлённой детройтской сцене начала 40-х с местными коллективами, Хэнк уехал в Нью-Йорк играть с вокалистом и трубачом Хот Липс Пейджем (Hot Lips Page). Это произошло в 1944 г., когда ему было 26. В Нью-Йорке и началась его большая карьера, в которой было сотрудничество с самыми разнообразными по стилистике выдающимися джазовыми и эстрадными звёздами — в силу того, что Хэнк Джонс не был замкнут стилистически и всегда был равно готов играть и головоломный бибоп, и более доступную и популярную музыку: среди тех, чьё влияние сформировало его исполнительский стиль — и современные ему пианисты бибопа, и более ранние титаны Тедди Уилсон и Арт Тэйтум. Хэнк играл в оркестрах Арти Шоу и Бенни Гудмана, записывался с Лестером Янгом, Уэсом Монтгомери и Кэннонболлом Эддерли, был некоторое время штатным пианистом фирмы грамзаписи Savoy, появляясь на записи почти всех её артистов, а 19 мая 1962 аккомпанировал на рояле Мэрилин Монро, которая в вашингтонском Белом доме пела «Happy Birthday, Mr. President» тридцать пятому президенту США Джону Фицджералду Кеннеди. Правда, в видеосъёмке этого события пианиста практически невозможно разглядеть: он появляется в кадре только на пару секунд в конце видео. Но история знает, что это Хэнк Джонс.
ВИДЕО: Marilyn Monroe «Happy Birthday Mr. President»
Вот эта самая активнейшая аккомпаниаторская жизнь и мешала Хэнку проявить себя в качестве лидера. Он был настолько занят сессионно-студийной деятельностью, что до 50-летнего возраста крайне мало записывался как солист: так, за все 60-е годы он записал всего шесть альбомов под собственным именем, а с 1966 по 1976-й не выпустил вообще ни одного. Семнадцать лет службы в штате студийного комплекса концерна CBS, а затем ещё несколько лет в оркестре мюзикла «Ain’t Misbehavin’», где Хэнк шесть вечеров в неделю, плюс два дневных представления по выходным, играл в фортепианном стиле 1930-х, представляя его удивительно живым и современным! Всё это делало сольные гастроли для Джонса практически невозможными. Зато эти же годы сделали его, пожалуй, одним из самых записываемых пианистов столетия. Контрабасист Милт Хинтон, который и сам вёл подобный образ жизни и был самым записываемым контрабасистом в истории, как-то подсчитал, что в 60-е было несколько лет подряд, когда Хэнк и он делали по три стандартных трёх-четырёхчасовых студийных сессии в день (аккомпанемент для поп-певцов, записи для телевизионной и радиорекламы, озвучивание телепередач и т.п.) Игра Хэнка, как считается, звучит примерно на девятистах альбомах, из которых лишь около шестидесяти представляют собой его собственные джазовые работы.
В интервью радиосети NPR в 2007-м Хэнк рассказывал о работе в «Шоу Эда Салливана», которая была частью его служебных обязанностей на CBS:
Иногда надо было аккомпанировать певцам. Иногда — группам. Иногда — оперным дивам. Бывало, приходилось аккомпанировать дрессированному слону. Бывало — и дрессированным собачкам. В общем, приходилось играть очень много разной музыки, и из всего этого, сложенного вместе, в конце концов получился мой репертуар.
После ухода с CBS в середине 1970-х Хэнк постоянно выступал на джазовой сцене (первоначально в клубе Village Vanguard) с собственным трио; состав его менялся, но для записи он называл его всегда ни больше, ни меньше — Great Jazz Trio. В разные годы в его студийный состав входили контрабасисты Бастер Уильямс, Рон Картер, Эдди Гомес, барабанщики Тони Уильямс, Эл Фостер и Джимми Кобб — то есть состав был действительно Great. Основная масса сольных записей Джонса-старшего сделана именно в этот период: в 1976 г. он записал три альбома, в 77-м — семь (то есть больше, чем за все 60-е гг!), в 78-м и 79-м — по пять в год, итого двадцать долгоиграющих пластинок за четыре года. Как видим, за годы каторжной студийной подёнщины у Хэнка накопилось немало нереализованных возможностей!
СЛУШАЕМ: The Great Jazz Trio «Satin Doll»
Хэнк Джонс — ф-но, Рон Картер — к-бас, Тони Уильямс — барабаны. Запись 1977 (альбом «Direct From LA», Warner Bros.)
В 1990-2000-е, когда внимание широкой публики к Хэнку оказалось привлечено вновь (уже хотя бы в силу его возраста и огромного опыта), как-то вдруг опять выяснилось, что он — пианист удивительных качеств. Но только качества эти лежали не в том направлении, в котором развиваются многие современный пианисты — то есть не в сторону игры «быстрее, выше, сильнее». Хэнк Джонс был музыкантом совершенно противоположных устремлений. Он, кажется, еле касался клавиатуры: у него было деликатное, изящное туше и старомодно-изысканная фразировка, буквально дышащая мудростью более чем полувекового опыта. Этому музыканту уже ничего никому не надо было доказывать — на своих поздних записях он ПРОСТО ИГРАЕТ. Действительно очень просто: за такой кажущейся простотой — колоссальное знание стиля и репертуара, естественным образом исключающее погоню за внешними эффектами! И при всей простоте своей игры Хэнк оказывался всё время там и тогда, где и когда это нужно ансамблю и играемой им музыке. После его смерти на 92 году жизни ещё продолжали выходить альбомы, в записи которых он принимал участие в более чем почтенном возрасте: так, один из лучших современных тромбонистов Стив Дэйвис в 2009 выпустил получивший отличную прессу и хорошо разошедшийся альбом «Eloquence», где на рояле играл Хэнк Джонс — и играл так, что любому вдвое-втрое более молодому музыканту было бы не то что не стыдно, а завидно. Запись этого альбома была сделана в 2007, когда Хэнк отпраздновал своё 89-летие!
СЛУШАЕМ: Steve Davis «It Could Happen to You» с альбома «Eloquence» (2009, Jazz Legacy Productions)
Последним прижизненным сольным студийным альбомом Хэнка Джонса стал «For My Father», записанный для лейбла Justin Time в 2004 году, когда пианисту было 86. Эта работа сделана в составе трио — почти таком, с которым он постоянно выступал: барабаны — Деннис Макрел, контрабас — Джордж Мраз.
СЛУШАЕМ: Hank Jones «Because I Love You» с альбома «For My Father»
Но это не была вообще последняя его запись: после этого выходили отличные концертные записи с его участием, а также альбомы других музыкантов, где он выступал в качестве приглашённой звезды; в конце 2010 года был опубликован студийный альбом, записанный в феврале того же года, за три месяца до смерти пианиста, дуэтом Джонса и контрабасиста Чарли Хэйдена — второй (после «Steal Away», 1996) их альбом джазовых прочтений классических афроамериканских духовных песнопений — спиричуэлс.
СЛУШАЕМ: Charlie Haden & Hank Jones «Precious Lord, Take My Hand»
Поразительная творческая форма, в которой Джонс-старший находился в возрасте 80-90 лет, подчёркивалась поразительной чисто физической формой. Летом 2009 года 90-летний Хэнк, получивший в конце февраля премию Американской академии звукозаписи «Грэмми» за «Вклад в течение жизни», принимал в Нью-Йорке авторитетную профессиональную премию Jazz Award. Автор этих строк написал тогда в бумажном «Джаз.Ру» (#4/5-2009):
Принимая пластмассовую пирамидку (материальное воплощение премии), он сказал, что это «достойное завершение начального этапа его карьеры и хороший стимул впредь работать лучше». Прямая спина, ясная речь, мудрая усмешка — как-то даже и не сомневаешься, что старина Хэнк способен поработать ещё, и отнюдь не хуже, чем раньше.
Возможно, эту великолепную форму можно отнести на счёт довольно аскетичного образа жизни, который вёл пианист. В интервью радиосети NPR в 2007-м он, усмехаясь, объяснил своё долголетие тем, что «никогда не курил, никогда не пил и, знаете, никогда не знался с дикими женщинами... только с ручными!» Смех смехом, но Джонс действительно был аскетом, не пил, не курил, большую часть дня проводил в занятиях на фортепиано или в молитве (он был религиозен). Первое серьёзное заболевание он перенёс 89-летним, когда зимой 2007-го ему была сделана операция на сердце — коронарное шунтирование. Он на удивление быстро (тем более — для такого возраста!) восстановился и вернулся не только к активной жизни, но и к выступлениям: буквально через несколько месяцев после операции он дал концерт в расположенном внутри комплекса Линкольн-Центра клубе Dizzy's Club Coca-Cola дуэтом с саксофонистом Джо Ловано. Запись была выпущена лейблом Blue Note, став альбомом «Kids», номинированным, кстати, на «Грэмми»-2008 в категории «Лучший джазовый инструментальный альбом». Чтобы отметить выход альбома, Хэнк и Джо целую неделю выступали в том же клубе, а затем поехали в европейское турне (в сети несложно отыскать видео выступления этого замечательного дуэта )
ВИДЕО: Hank Jones & Joe Lovano «Monk's Mood»
выступление в амстердамском концертном зале Bumhuis, 2008
Фестивальный сезон 2008-го был отмечен рядом интересных проектов Джонса: так, на Монреальском джазовом фестивале, крупнейшем в Канаде, он представил четырехдневный проект Invitation — четыре вечерних концерта в дуэтах с другими музыкантами (пианистами — канадцем Оливером Джонсом и молодым американским коллегой Брэдом Мэлдау, саксофонистом Джо Ловано и контрабасистом Чарли Хэйденом). Летом 2009 Хэнк вновь гастролировал в Европе, выступил в Роттердаме на фестивале North Sea Jazz в трио с контрабасистом Джорджем Мразом и барабанщиком Уилли Джонсом III, а в 2010 году его концертное расписание было заполнено до конца года. В 20-х числах мая он должен был пять вечеров подряд играть в клубе Birdland со своим трио, но вмешалась беда, которой не ждали. В середине апреля Хэнк Джонс был вынужден лечь в хоспис, откуда уже не вышел...
Поразительная картина аскетической, почти монашеской жизни артиста открылась тем, кто вскрыл его комнату после смерти Хэнка. Назвать Джонса низкооплачиваемым музыкантом было бы крайне сложно, так что уединённая жизнь в небольшой комнате, в окружении кип нотной бумаги, книг и пластинок (в те периоды, когда он не гастролировал) была собственным, сознательным выбором Хэнка: ему просто было так удобнее, ведь он так мало внимания обращал на внешние обстоятельства и так глубоко был погружён в музыку. Ещё с начала 70-х годов он жил с женой на красивой старинной ферме в Хартвике, в сельской части штата Нью-Йорк, наслаждаясь природой и, главным образом, возможностью заниматься на фортепиано, никому не мешая. Однако после собственной болезни, приведшей к операции, Хэнк перебрался обратно в город — поближе к джазовым клубам, к друзьям и, увы, к тяжёлым обязанностям, связанным с болезнью жены. В последние полтора года жизни он снимал 16-метровую комнату в квартире своего знакомого на Западной 108 улице в Манхэттене, где целыми днями неутомимо занимался на цифровом фортепиано — беззвучно, в наушниках, чтобы не беспокоить соседей. Комнату он постоянно держал на запоре, потому что ему приходилось хранить дома значительные суммы наличными. Наличными он оплачивал услуги сиделок и стоимость пребывания в доме престарелых своей жены, которая страдала от тяжёлого неврологического заболевания — болезни Альцгеймера — и уже никого не узнавала... Родственники Хэнка (главным образом — дети и внуки его брата Тэда) принимали горячее участие в его жизни, много ему помогали, но комнатка в чужой квартире оказалась единственным удобным вариантом для престарелого музыканта: племянники жили далеко — в Калифорнии и Вирджинии (кстати, Рождество и 2010 год Хэнк встречал с семьёй в Вирджинии, куда регулярно ездил). Увы, но в современном «цивилизованном» мире крайне трудно быть стариком. Будь ты хоть мегазвездой — ты не застрахован от той ситуации, в которой несколько последних лет жизни находился Хэнк...
Поразительная личность. На гастролях он с достоинством принимал знаки внимания, охотно, радостно и легко общался с публикой, жил в первоклассных отелях и летал бизнес-классом, одевался в строгие и совсем недешёвые старомодные костюмы, но, вернувшись в Нью-Йорк, запирался в крохотной комнатке, где на нижней полке в коробке, как пара ботинок, лежал золотой граммофончик премии Grammy, надевал наушники и играл, играл, играл...
В отличие от брата Тэда, Хэнк Джонс не был заметным композитором. Он написал несколько интересных джазовых тем, но стандартами они не стали. Например, его пьесу «Bangoon» можно услышать на CD-переизданиях замечательного альбома саксофониста Кэннонболла Эддерли «Somethin’ Else» (с участием трубача Майлза Дэйвиса, барабанщика Арта Блэйки, пианиста Хэнка Джонса и басиста Сэма Джонса, однофамильца Хэнка), выпущенного на Blue Note в 1958 г. и считающегося одним из лучших джазовых альбомов той эпохи — впрочем, в оригинальный LP пьеса не входила, появившись в качестве бонуса только на переизданиях.
СЛУШАЕМ: Cannonball Adderley «Bangoon»
Правда, на «Kids», последнем по времени записи альбоме Джонса (концертная запись в дуэте с саксофонистом Джо Ловано), из 11 композиций четыре подписаны именем Джонса, причём одна из этих пьес, «Lullaby», получила номинацию на «Грэмми» как «лучшее джазовое соло» (номинировано было именно соло Джонса).
СЛУШАЕМ: Joe Lovano & Hank Jones «Lullaby» (с альбома «Kids: Live at Dizzy's Club», Blue Note, 2007)
Джонс рассказывал, что пьесу эту написал ещё в период работы на CBS для саундтрека одного детского телешоу: в передаче был персонаж — тряпичная кукла, качавшаяся в кресле, и вот для этой-то куклы Хэнк написал «личную тему», ставшую через полстолетия «Колыбельной» — одной из немногих успешных композиций пианиста. Но Хэнк никогда и не отдавал композиции предпочтение перед импровизацией, считая, что для джазового импровизатора любой материал, любая тема может служить полем для «сочинения музыки на месте» («instant composing»). «Ты просто накладываешь собственные мелодические линии на гармонический материал оригинала», говорил он в интервью критику Гэри Гиддинсу в 1997 г. Причём импровизатор должен постоянно поддерживать свою техническую форму, утверждал он в том же интервью: «Я стараюсь оставаться в форме, поэтому три-четыре часа в день играю гаммы и этюды, практикуюсь и в чтении с листа». Это, заметим, он говорил в возрасте 79 лет! А в 2005-м, когда ему было 87, он скромно заметил, что продолжает изучать тонкости гармонического метода бибопа: «Я не считаю себя мастером этого стиля, я считаю себя его исследователем».
Не могу не внести личную ноту. Меня подвели к Хэнку Джонсу познакомиться несколько лет назад на фестивале имени Лайонела Хэмптона в городке Москоу, штат Айдахо. У меня в руках был фотоаппарат, Хэнк захотел сфотографироваться за сценой с русскими музыкантами, которые выступали на фестивале; я поднял аппарат и тут же, приглашая перейти на более освещённое место, опустил со словами «Тут слишком темно». «Темно? Ты имеешь в виду меня?» — моментально захохотал пианист. Все говорят, что чувство юмора у него было отменное... Потом мы встречались там с Хэнком ещё пару раз, и всякий раз он говорил: «Мне хотелось бы выступить в России». Жаль, Хэнк, что этого так и не случилось.