2.5 Русские в Пекине: всерьез и надолго
В столицах многих государств мира есть Чайна-тауны – места компактного проживания выходцев из Китая: этакая страна в миниатюре, со своими законами, традициями и кухней. Несмотря на многочисленные сходства с китайцами, в этом нам до них далеко: я знаю только одно подобное место – Брайтон-бич в Нью-Йорке, где можно прожить всю жизнь, не зная ни слова по-английски. В других столицах, особенно европейских, выходцы из бывшего СССР предпочитают смешиваться с местным населением и посещать типично «свои» места только в порывах ностальгии – водочки попить, селедочки с черным хлебом покушать, да на родных девчонок поглазеть. Несмотря на присущий от рождения коллективизм, в чужих странах мы в большинстве своем предпочитаем жить в соответствии с тамошними порядками – обособленно-индивидуально.
Но Китай – в некотором смысле исключение. Потому что здесь есть свой Брайтон-бич, который называется не совсем благозвучным для русского уха словом ЯбаоЛу. От обступающего хора голосов кружится голова:
- Мадамо, поехали!
- Заходи посмотреть кофта.
- Продаю женская ботинка.
- Френда, лука, лука. (В переводе с китайского английского это переводится: «Друг, посмотри»).
Главное – не утратить чувства реальности и не забыть, что ты в Пекине, ведь вывески кругом на русском, да и веселые рикши называют тебя «мадамо» явно не по-китайски. Это самый знаменитый рынок Пекина, который часто называют «русским» - рай для желающих прибарахлиться. Здесь есть все, что душе угодно и даже больше, причем по вполне доступным ценам.
На самом деле рынков ЯбаоЛу два – новый и старый, соединены они «шубным рядом», где осуществляются мечты самых крутых модниц. Может быть, Италия и является законодательницей шубной моды, но доступной ее делают в Китае. Когда продавцы на рынках родного города будут убеждать, что вожделенная обувь, джинсы или пиджак изготовлены в Италии или Франции, а в качестве доказательства указывать на ярлыки, советую отнестись к этому с долей здорового скептицизма: ярлыки эти тоже делают в Китае. Когда я бываю на ЯбаоЛу, то продавец, увидев мое некитайское лицо, уверенно говорит, например: «150» (юаней, примерно 18.3 долл.). Я спрашиваю: «Почему так дорого?», а он в ответ, удивленный моим удивлением: «Так Версаче!». Я ему объясняю, что я не поклонник Версаче и мне больше нравится, например, Келвин Кляйн. Не вопрос, френда – тут же достаются такие же джинсы, кофточка или свитер, только вместо этикетки «Версаче» нашита «Келвин Кляйн» – все для радости клиента. Иногда продавцы вполне серьезно относятся к «фирменности» своих вещей и обижаются на выраженное недоверие, но чаще готовы пошутить вместе с вами. Так что первоначальные 150 легко превращаются в 75-80, а при определенном умении – и в 60 юаней.
Самое главное – торговаться. Первоначальная цена снижается, как правило, вдвое, а при определенном умении – и больше. Золотое правило – если продавец легко соглашается с предложенной вами ценой, значит, она все еще завышена. Торгуйтесь до тех пор, пока он не начнет повышать голос и кричать «финиша», что на местном наречии означает – последняя цена. Как правило, от нее можно сбросить еще пару юаней. Но это уже не столько для кошелька, сколько из любви к искусству. На ЯбаоЛу с этим проще – оказывается, русские (основные покупатели), как и китайцы, стоят за каждый юань до последнего вздоха, а потому торговцы, зная эту привычку, сразу дают более реальные цены.
Вот на Шелковом рынке – совсем другое дело. Он расположен практически в дипломатическом квартале, сразу за американским посольством и говорят здесь не по-русски, а по-английски. Кроме того, зная, что в любом случае даже первая цена значительно дешевле той, за которую американцы или англичане купят ту же вещь у себя дома, продавцы не стесняются. Но если в вас опознают «русского» (элосы по-китайски, мы для них все русские), то шансы уйти с приличной покупкой по хорошей цене значительно повышаются. Часто одна и та же вещь будет стоить 50 долларов для немца и 20 – для вас. За комфорт жить в Западной Европе тоже нужно платить. Еще один трюк торговцев – не уточнять валюту, в которой называется цена. Нам-то ясно, что это юани, но я сама видела, как иностранцы платили 200 долларов, когда им называли цену «200». Никакого обмана: если считаете, что это дорого – не берите.
Но практически все вещи, которыми богаты рынки родной Беларуси, закупаются на ЯбаоЛу. Если точнее – на старом ЯбаоЛу, куда я не хожу: по одной штуке просто не продают. Но если при слове «рынок» воображение услужливо рисует знакомые белорусские картинки, то вы просто не представляете, насколько серьезно относятся к этому делу в Китае. Старый ЯбаоЛу состоит из крупных комплексов – шестиэтажного ЦзиЛи, пятиэтажного ГуаньСи, обувного гиганта «Отлима» и нескольких комплексов поменьше, специализирующихся на одном виде продукции – шубах, нижнем белье, шапках. Практически в каждом торговом месте угостят чаем или кофе, если увидят, что вы – серьезный покупатель. А в «Отлиме» бесплатные напитки предлагают всем – знают, наверное, что ходить за покупками даже для себя – занятие утомительное. Потрясенные огромным выбором, командировочные из Беларуси хотят скорее вернуться домой и пойти на «Динамо» – там все понятнее, да и выбор поменьше. А в Пекине – как в «Бриллиантовой руке»: «А такой же, но с перламутровыми пуговицами есть?». Это в фильме не было, а на ЯбаоЛу есть все.
Но настоящая жизнь начинается с сумерками. Днем запакованные в огромные тюки товары перевозят на трехколесных велосипедах, а после восьми вечера подъезжает транспорт посерьезнее – грузовички разных мастей, которым запрещено показываться в центре города днем. О масштабах бизнеса судите сами – в сезон (июль – ноябрь) в Москву улетает ежедневно до 10 грузовых самолетов, 50 тонн в каждом. Кроме того, два раза в неделю ходит контейнерный поезд Пекин – Москва, 35-45 контейнеров. Правда, товары, купленные на рынке, составляют не больше половины, остальные произведены на фабриках южного Китая и перевозят их представители китайской диаспоры, прочно обосновавшиеся в российской столице.
Гостиница «Житань» – еще один центр, вокруг которого вращается жизнь местных русскоязычных. Живут здесь челноки, приезжающие со всего бывшего Советского Союза и до сих удивляющиеся своим таким разным паспортам. Надписи и объявления кругом – на русском. Недавно в гостиничных номерах, нужно полагать, в свете кампании борьбы со СПИДом, появилось нововведение – пакетики с китайской травой, предназначение которой обозначено так: «Для обработки срамных мест после сексуального контакта». Такая вот забота о постояльцах.
Вокруг – рестораны, ночные клубы и пивные. Понятное дело, все на русском и для русских: чужие здесь не ходят. Одно из самых популярных мест – ресторан «Трактир» с песнями и плясками и, конечно, морем водки. Осенью 2001 года здесь произошло небольшое ЧП: шесть проституток с Дальнего Востока избили честную туристку, которая после легкого и необременительного флирта с мужчиной за соседним столиком готова была удалиться с ним в номер. Представительницы древнейшей профессии сочли это подрывом бизнеса: раньше этот мужчина был их клиентом.
Разовые услуги девушек стоят около 100 долларов, за ночь – 300. Бизнес процветает – китайцы тоже предпочитают блондинок. Здесь же, на гостинице, висит агитационный лозунг на трех языках – русском, китайском и английском: «Строго ударим по противозаконным поступкам – проституции, азартным играм и наркомании». Но пока – ударяй, не ударяй, а занятие слишком выгодное, чтобы «ночные бабочки» так легко от него отказались.
Говорили, что скоро ангары нового ЯбаоЛу исчезнут – не вписываются в планы Пекина по благоустройству к Олимпиаде-2008. Но все были уверены: рестораны, торговля и девочки не уйдут, просто примут другие формы. Потому что русские в городе – и давно, и надолго.
Некоторые источники утверждают, что первые русские в Пекине появились в XIV веке – правившие тогда под именем династии Юань монголы рекрутировали в свое войско жителей покоренных земель. Так что упоминание о Русском полке в Пекинской гвардии встречается в 1330 году, правда, что стало с ним при следующей, китайской, династии Мин (1368-1644 гг.) – неизвестно.
В 1582 году Москва отправила своих представителей в сибирские земли исследовать бассейн реки Обь и “проведать, где Китайское государство, и как богато, есть ли чего добиваться”. Экспедиция во главе с томским казаком Иваном Петлиным прибыла в Пекин 1 сентября 1618 года через верховья Енисея. От китайского императора повезли московскому царю письмо с согласием наладить торгово-экономические отношения. Но тут вмешалась российская то ли расхлябанность, то ли бестолковость, то ли безразличие – грамоту вроде бы так и не смогли перевести, а Москва запретила отправлять караваны в Китай – от греха подальше.
Примерно в то же время казаки осваивают Сибирь и Дальний Восток. На Амуре они основали крепость Албазин, а после ее разгрома в 1686 году часть русских воинов оказалась в Китае на службе императора. Их потомки до сих пор живут в Пекине, многие так и не ассимилировались, сохранив язык и веру предков.
В 1689 году Нерчинский договор между Россией и Китаем официально установил торговые отношения между двумя странами. В 1694 году в Пекине на улице Цяоминь был построен Русский двор, а с 1698 года Россия, первая и тогда единственная в Европе, отправляет торговые караваны напрямую в столицу Поднебесной. В 1727 году был подписан Кяхтинский договор, регламентировавший торговлю между двумя странами. К тому времени в Пекине был не только Русский двор, но и церковь, и православное кладбище.
Вообще во взаимоотношениях между двумя государствами православная духовная миссия, действовавшая с XVIII века, сыграла большую роль. Миссия представляла не только Русскую православную церковь, но и все государство, была центром научного изучения Китая и школой подготовки первых русских китаеведов. Деятельность православных миссионеров возводилась в ранг государственной политики и находилась под особым контролем как российского, так и китайского правительств.
Полноценная же дипломатическая миссия была учреждена только в 1861 году. В середине ХХ века по договору между СССР и КНР для советского посольства была предоставлена огромная территория, вошедшая в Книгу рекордов Гиннеса как самая большая в мире, когда-либо занимаемая дипломатическим представительством. Место расположения было выбрано не случайно: именно здесь в свое время располагалась православная миссия и другие русские поселения. Сейчас эта территория принадлежит Посольству Российской Федерации, и когда здесь бываешь, не покидает ощущение, что ты – в Москве 1950-1960-х годов: те же невысокие постройки, пруды с развесистыми ивами и русские лица вокруг, никакого намека на стремительный Пекин за забором. Здесь можно жить, не сталкиваясь с Китаем – на территории вся инфраструктура: библиотека, школа, поликлиника, магазины, бассейн, сауны, клуб. Не забуду слова одной российской женщины: «Если есть где-то на земле рай, то это здесь», то есть во владениях российского посольства.
А вот православной церкви в Пекине не сохранилось ни одной. Как минимум два раза в год – на Рождество и Пасху – приезжает командированный из России батюшка. Богослужения проходят в Красном доме на территории посольства. Я была на такой службе, и ушла, не испытав обычного в таких случаях очищения и легкости. Но когда недавно созданный Русский клуб собирал подписи под письмом Патриарху Алексию II об учреждении постоянной православной миссии в Пекине – подписалась. Хотя и хожу в церковь нечасто, но иногда тянет – хорошая там энергия, живительная. А в Харбине и Шанхае православные церкви сохранились – исторически русские общины там были помощнее пекинских.
Быть русскоязычной в Пекине означает постоянно идентифицировать себя с двумя общинами: иностранцев и русскоговорящих. И если насчет «иностранности» ничего не поделать – лицо выдает, то, оказывается, и с «русскостью» – та же история: узнают по лицу. Все время пытаюсь понять, что тому причиной. Когда жила в Лондоне, то думала, что дело в том, что у нас не принято улыбаться на улицах и незнакомым людям. Встречаемся после работы с гостившей тогда мамой у входа в Холланд парк – принято у англичан вечерком в парке погулять, посидеть на травке, сжевать бутерброд, запить холодным пивком и снять таким образом накопившийся за день стресс. Подхожу – у мамы брови сдвинуты, у рта залегла жесткая складка, взгляд – целеустремленный, в общем – полная озабоченность. Спрашиваю, что случилось, а она: «Ничего, сижу, тебя жду». А почему такая озабоченная? «Да вот, – говорит, – никак не могу избавиться от привычки быть серьезной и начать улыбаться, как эти легкомысленные англичане». Вернувшись в Гомель, говорит по телефону: «В Лондоне ты спрашивала, почему я такая серьезная, а здесь меня все замучили вопросом, почему я все время улыбаюсь, как идиотка». В Пекине маме было проще: здесь тоже не принято улыбаться на улицах.
Но все равно нечто выдает в нас наследников советского прошлого. Я что-то вроде экспериментов провожу, пытаясь выяснить, что же именно. Ну, на ЯбаоЛу – понятно: там китайский продавец сразу говорит по-русски, и лишь если увидит полное недоумение, может перейти на интернациональный язык жестов. Наблюдения свидетельствуют: чаще всего нас выдает одежда: каждый день одеваемся, как на праздник. Я по наивности в первый год журналистской работы решила, что открытие сессии Всекитайского собрания народных представителей (парламента) – большое событие, и одела любимый костюм. Из всех журналистов в костюмах была только я и российские коллеги.
В общем, есть в нас какие-то особенности, позволяющее узнавать соотечественников по лицу – задолго до того, как произносится первое слово на знакомом языке. Ну, и ладно: знакомый французский дипломат сказал, что и он «своих» в любой толпе определяет сразу – по овалу лица. А быть русскоязычным в Китае – очень даже неплохо, относятся к нам здесь хорошо и уважительно. У нас много общих воспоминаний и, как выяснилось, много общих предметов для любви: кино и музыка, например. Ну, в какой еще стране мира, кроме бывшего Советского Союза конечно, вы увидите в продаже такое количество замечательных фильмов – «Служебный роман», «Ностальгия», «В бой идут одни старики» и даже «Ленин в 1918 году»! Очень хочется купить, останавливает только одно: все они на китайском языке. Правда, думаю, может поэкспериментировать с «Иронией судьбы» – вряд ли дублировали песни. А с музыкой – вообще отдельная история.
Как-то гуляя по Пекину, опешила от неожиданности, услышав знакомую мелодию, под которую пару лет назад замирали сердца девчонок всего постсоветского пространства: «Крошка моя, я по тебе скучаю…». И все бы хорошо, но что-то в песне было не так. Не сразу, но догадалась: не тем был язык – пели по-китайски! Дело было перед большим магазином, проводилась рекламная акция, молодежь весело подтанцовывала, взлетали вверх руки, люди подпевали певцу из динамика.
Потом песни популярной группы я слышала много раз и даже попривыкла к их китайскому исполнению. А что здесь, собственно, странного? Ведь поют же российские звезды – и Филипп Киркоров, и многие другие – знаменитые песни зарубежных исполнителей. Так что в этом смысле китайская эстрада идет в ногу со временем. Удивительно лишь то, что практически неизвестная всему остальному подлунному миру российская попса оказалась столь популярной и живучей на территории Поднебесной. Один мой знакомый из Англии объяснил этот феномен просто: «Это одна и та же музыка, только с разными словами».
Сразу после образования КНР 52 года назад советские песни стали исключительно популярными среди китайцев, их знали и стар, и млад. Годы охлаждения политических отношений между двумя странами никак не отразились на этой любви. До сих пор здесь с удовольствием поют и «Степь да степь кругом», и «Трудно мне калине к дубу перебраться», и «Расцвела под окошком белоснежная вишня». Но рекорд любви слушателей и исполнителей держат, несомненно, «Подмосковные вечера» – молодое поколение китайцев и не догадывается даже, что песня эта русская, настолько она стала поистине народной здесь. А на языке оригинала ее любит исполнять нынешний Председатель КНР Цзян Цзэминь. Любой сотрудник службы государственного протокола Китая подтвердит, что на торжественных обедах в присутствии коллег из стран бывшего Советского Союза Цзян Цзэминь непременно запоет по-русски – сказываются годы стажировки в Москве. В апреле 2001 года во время визита в Китай Президента Беларуси А.Г.Лукашенко Цзян Цзэминь преподнес сюрприз – специально выучил и спел «Зорку Венеру» на белорусском языке!
В декабре 2001 года довелось побывать на государственном концерте, который давали в здании ВСНП в честь проходившего тогда визита в Китай Председателя Государственной Думы России Г.Селезнева. Чтобы продемонстрировать особое уважение высокому гостю, певцы выучили несколько песен на русском языке. По первым аккордам я поняла, что это что-то знакомое, но некоторое время не могла догадаться, что именно – пока не начали петь. Певец в белой военной форме очень серьезно исполнял «Прощай, цыганка Сэра» – понятное дело, слов не понимал, но, видно, ему объяснили, что это о трагической любви. Потом настал черед певицы, одетой в ярко-красное платье с блестками и разрезом до талии. Сначала она в самых залихватских ритмах спела о «красном флаге родного Китая и руководящей роли партии», по крайней мере так перевел российский коллега, а потом набросив на плечи расписной русский платок – из Пугачевой: «Надо же, надо так было влюбиться...». Этот концерт – одно из моих самых радостных зимних впечатлений.
Поистине: быть русскоязычным в Китае означает никогда не скучать.
Книга «Поднебесная страна» издана в минском издательстве «Рифтур» в 2002 г.
_________________________________________
В продаже есть вторая часть моей книги, которую я презентовала в Мосвке, купить ее можно в разных издательсвах, ссылки на них есть в моем профиле ВК.
Кроме этого на Дзене уже опубликовано 4 части второй книги, переходите по ссылкам и наслаждайтесь:
"Поднебесная страна 2.1" - Жизнь в эпоху перемен.
"Поднебесная страна 2.2" - Душевный патриотизм.
"Поднебесная страна 2.3" - Куда уезжают китайцы и как они умудряются не забывать свои корни?
"Поднебесная страна 2.4" - Лаовай, когда ты свой среди чужих.