Тогда я даже не знал иврита, но выучил его до уровня свободного владения за год, трудясь в полях. Я работал в команде полива, занимался починкой кранов, весь день находился под солнцем и около 6-8 часов в день изучал язык. Лучше и быстрее всех из новых репатриантов языком овладели девушки, которые работали в прачечной. Они без умолку болтали весь день о себе и общих знакомых. К сожалению, в прачечной работала и моя девушка, поэтому о моей жизни знал весь кибуц.
Через год после того, как я приехал в Израиль, меня призвали в армию. Я прошёл все необходимые тесты и попал в спецназ снайпером.
Сразу отмечу, что рассказа о том, как я и мои товарищи воевали, не будет. Война – это сплошь мрачные и тяжёлые истории, и лично я не считаю их подходящими для публикацииТак как в Израиле у меня не было других родственников, кроме отца, который жил на другом краю страны, не было друзей и знакомых, я считался солдатом-одиночкой. Поэтому все мои расходы и проблемы, в том числе бытовые, на себя брала армия. Во время военной подготовки армия также оплатила мне поездку в Россию к маме. А когда учения закончились, мы стали полноценными солдатами, нас допустили к военным действиям. Я не имел возможности выехать в Россиию, маме купили билеты в Израиль и привезли её ко мне.
Мне сняли жильё в моём же кибуце, нашли приёмную семью, потому что для Израиля кажется совершенно диким, если на выходных после службы солдат приходит домой, а ему не с кем провести пятничный вечер. Вообще, жизнь в кибуце – странная, по-хорошему странная. Там никто никогда не закрывает двери. А порой, когда я со службы в пятницу и субботу возвращался домой, открывал холодильник и находил там продукты. Однажды кто-то из соседей оставил мне мясо и записку «Мы жарили, осталось мясо. Кушай». Там все заботятся друг о друге, особенно о солдатах-одиночках.
Часть работы военных – заранее планировать реакцию людей на стресс. В критической ситуации люди ведут себя слишком хорошо. Нигде, кроме США, не было зафиксировано случаев мародёрства во время массовых трагедий. В других странах во время ЧП люди обычно помогают друг другу. Я видел своими глазами, как при обвале здания незнакомые люди начинают спасать детей, отвозить их на своих крутых джипах в больницу. Это не слишком хорошо, потому что иногда нужно включать рационализм. Человек с автомобилем отвозит детей в больницу – это здорово, но, возможно, до нас не дойдёт эта информация, и спасатели будут искать ребёнка под завалами. А на джипе можно помогать растаскивать завалы.+
После службы в армии есть обязательные сборы хотя бы раз в год на месяц. Их ждут, хотят – это возможность встретиться с друзьями, сбежать от семьи, отдохнуть, освоить новые техники вооружения и, конечно же, похудеть. К тому же армия доплачивает за сборы в размере зарплаты и плюс 40% от неё. Я в среднем на резервистские сборы выезжаю два раза по месяцу каждый год. После 45 лет ты не обязан участвовать в сборах, но многие приходят добровольцами
В Израиле к военным относятся по особому. На улице незнакомая женщина может подойти и благословить. Даже мошенники стараются не обманывать служащих. После военных действий нет такого, как в голливудских блокбастерах – флешбеков, посттравматических синдромов, сожаления об убийстве. Вся страна благодарит тебя и говорит: «Ты спас людей, не вздумай ни о чём сожалеть». Когда человек не чувствует вины, он не думает, что убил человека – он убил врага.
Оружие – отдельная песня. Когда тебе выдают автомат, ты должен всё время находиться с ним: спать, ходить в душ, в бар, на пляж. Автомат – это собственность солдата. Если ты взял автомат, но забыл магазин с патронами, можешь получить выговор от командира. Поэтому случаев преступности и хулиганства в Израиле практически нет. К тому же после двух лет службы солдаты получают право ходить без формы, но с оружием.
Командир в армии – обязательно твой товарищ. Он больше логистик, чем начальник или руководитель. Дедовщина в Израиле действует в обратном порядке: если солдат что-то не умеет, то получает командир, потому что не научил его. А когда командир получает новое звание, солдаты обязаны поймать его, изорвать форму, измазать в мазуте. Поэтому командиры в багажнике машины выезжают из части, чтобы их не поймали.
После армии я устроился работать психологом в Центр для агрессивных мужей «Новый диалог». В Израиле до 1980-х годов не было закона, который регулировал бы отношения в семье. В этот период его быстро и резко приняли, а затем долго «обкатывали».
В итоге стало возможным посадить мужчину в тюрьму на основе одной лишь словесной жалобы. Например, если женщина говорит сотруднику службы безопасности: «Этот молодой человек ударил меня», его обязаны задержать до выяснения обстоятельств на срок до 24 часов. Раньше нужно было принести документы, следы изнасилования, желательно – видеозаписи. Теперь перегнули палку в обратную сторону.
Притом в Израиле насилие рассматривается не только как физическое, но и как экономическое: когда мужчина работает, не даёт денег супруге или пытается контролировать её финансы
Есть и другие категории насилия: моральное, словесное, эмоционально-напряжённое, когда человек кого-то преследует, проверяет все контакты, переписки, и женщине приходится от него скрываться, менять номер телефона. С мужчинами, которые проявляют такое насилие, мы и работали в Центре. Были разные случаи: забавные и не очень.
Однажды к нам из больницы попал 65-летний мужчина-инвалид. Его супруга – милая 120-килограммовая девушка – регулярно избивала его. Мужчину поселили в Центре, а эта дама заявилась к нам, ломилась в ворота и требовала, чтобы мы вернули ей мужа. Мужчина молил нас: «Защитите меня, я не хочу к ней домой возвращаться»
В Центр мужчин направляют социальные службы и суды. На «реабилитации» они находятся от 4 месяцев до года. Сам Центр представляет собой двухэтажную виллу, которую содержат на деньги общественных фондов. «Постояльцам» предоставляют бесплатное жильё, питание и разные терапевтические программы. Мужчины самостоятельно ведут хозяйство, и практически весь день с ними работают социальные работники: знакомят с законами, помогают оформить документы, выстраивают правильные модели поведения в семье, проводят терапевтические группы, беседы с психологами. Мы помогали осознать, что человек сделал не так, построить программу на будущее, элементарно – правильно оформить развод, без криков, без угроз, без преследования.
Со временем в Центр стали направлять и людей с более серьёзными преступлениями. Преступники поначалу воспринимали Центр как место отдыха: свобода передвижений, бесплатная еда, личное пространство. Но многие, спустя время, просились обратно в тюрьму, потому что не все выдерживали такую интенсивную терапию. Однако, по статистике, те, кто попадал в тюрьму в обход Центра, в 80% случаев возвращались позже в тюрьму за те же преступления. После реабилитации в Центре не больше 40% вновь совершали преступления
Женщины в Израиле не часто злоупотребляют законом, но случаи эти, безусловно, на слуху. Был в Центре «постоялец», которого жена не кормила, ноги об него вытирала в прямом смысле, постелила ему коврик у двери, а он не уходил, всё терпел ради того, чтобы быть с детьми. В итоге, когда он ночью захотел приготовить себе еду, жена попыталась оттащить его за горло. Он упал и на рефлексах прокусил ей руку. За это он попал в полицию, а затем в ЦентрЖена, разумеется, написала заявление в полицию. И только спустя время начала понимать, что деньги для семьи зарабатывает он, кредит за машину платит он. Но как только открывается уголовное дело на человека, он лишается части гражданских прав, а его счёт замораживается. Женщина, естественно, бежит в полицию, чтобы забрать заявление, однако в Израиле по закону нельзя отозвать заявление. Правительство понимает, что это огромное поле для шантажа.
Есть история про девушку, которая путешествовала автостопом. Когда один из водителей подвозил её до дома, она заявляла: «Или ты мне сейчас даёшь денег, или я заявляю в полицию, что ты меня изнасиловал или домогался». Естественно, мужчины давали ей деньги. В течение 1,5 лет она заработала баснословную сумму. Через некоторое время она настолько обнаглела, что стала работать просто недалеко от дома и в конце концов примелькалась. Однажды один из водителей зафиксировал происходящее на камеру видеорегистратора, и это дело передали в полицию.
Что касается репатрианток из России, в Израиле они считаются самыми завидными невестами. У них нет потребительского отношения к мужчинам, из-за демографической ситуации в стране у русских девушек существует сознание: «Есть мужчина – надо брать».
В Израиле ситуация с демографией обстоит по-другому. На 10 мужчин приходится 8 женщин. Поэтому израильские девушки не шибко парятся. Они могут прийти в пижаме в кафе, не краситься, не ухаживать за собой. Русские же девушки всегда следят за собой, не заражены мыслью, что в любой момент на мужчину можно подать в суд
Израильтяне взрослеют намного позднее, чем в России. Средний возраст студентов в России – 18-25 лет. В Израиле в этом возрасте молодые люди служат в армии, затем путешествуют по миру, потому что после службы дают очень неплохое содержание. Где-то в 22 они берутся за голову, начинают доучиваться. Родители в это время особо не помогают, не подменяют няню, не сидят с детьми. Родители могут разово сделать большой подарок: оплатить учёбу, подарить машину, а дальше – сами. Женятся в Израиле также очень поздно.
Раньше 25 лет женятся только религиозные люди, остальные – в районе 30. Остепенились, для себя пожили, к тому же никто на тебя не давит и не говорит «Часики-то тикают»
Подписывайтесь на наш Яндекс DZEN-канал или следите за новостями на сайте «ИНФОРМЕР». Мы в социальных сетях:
ВКОНТАКТЕ | FACEBOOK | TWITTER | ОДНОКЛАССНИКИ