Франко-русская пианистка Вера Лотар-Шевченко человек, которая собственной жизнью доказала, что дух сильнее плоти.
Она, отсидевшая 13 лет в сталинских лагерях, ни разу за эти годы не имевшая возможности подойти к инструменту, вернулась на концертную эстраду в качестве солистки.
Другого такого примера в мировой исполнительской музыкальной практике неизвестно.
Вера Лотар (Vera Lautard) родилась в 1901 году в Турине (Италия). В семье витал дух искреннего интереса к русской культуре, и даже имена детям дали русские – Вера и Дмитрий. Отец-математик и мать-филолог были приглашены стать профессорами Сорбонны, и семья переехала в Париж.
Музыка в семье звучала всегда и в жизни Веры она была сколько та себя помнила. Её учителем был прославленный французский пианист Альфред Корто, от которого кроме блестящей техники она унаследовала пожизненную привязанность к музыке Шопена и Дебюсси.
В 12 лет Вера выступала с оркестром, которым дирижировал Артуро Тосканини. После Парижа Вера Лотар отправилась стажироваться в Венскую музыкальную академию, в которой овладела традицией исполнения музыки Баха, Моцарта, Бетховена, с которыми она никогда не расставалась.
Портрет Бетховена дома всегда находился рядом с роялем. Её исполнением Бетховена восхищался Ромен Роллан. Начались гастроли по Старому и Новому Свету.
Вера Лотар вышла замуж за врача и музыканта. Но этот брак быстро распался – муж ревновал к музыкальным успехам жены. В 1936 году она знакомиться с сотрудником советского торгпредства акустиком Владимиром Шевченко, который занимался строительством струнных инструментов. Несмотря на то, что Шевченко был значительно старше неё и имел уже двоих сыновей, Вера влюбилась, вышла за него замуж и родила ребенка.
Владимир Шевченко был вывезен из России ребенком в Первую мировую войну и изо всех сил рвался на родину. В 1938 году вместе со всеми детьми семья оказалась в Ленинграде в самый разгар сталинского Большого террора. С большим трудом и только благодаря рекомендациям Марии Вениаминовны Юдиной, Веру Лотар-Шевченко взяли солисткой в Ленинградскую филармонию.
В 1941 году Владимира Шевченко арестовали. Вера бросилась в местное управление НКВД и, мешая французские и русские слова, яростно принялась доказывать его невиновность. Её конечно же арестовали, впаяли восемь лет лагерей по печально известной статье 58-10 УК РСФСР, пять поражения в правах и отправили в лагерь на Северный Урал.
Свои тринадцать лет Вера Лотар-Шевченко отбыла от звонка до звонка. Но не на лесоповале, а на кухне, что по тем временам считалось огромным везением. Она вырезала кухонным ножом сначала на нарах, а потом на доске клавиатуру и в короткие минуты отдыха беззвучно имитировала игру на рояле.
Соседки по бараку утверждали, что слышали музыку.
Многолетнее мытье посуды в ледяной воде не прошло даром – руки Лотар-Шевченко до конца ее дней были поражены артритом и производили на всех ужасающее впечатление. До сих пор остается загадкой, как такими руками можно было исполнять виртуозную фортепианную музыку. Сама Вера Августовна говорила об этом так:
«Музыка не в пальцах, а в голове»
и была права. Изуродованные руки подчинились могучему духу пианистки. О своей жизни в лагере Лотар-Шевченко никогда не рассказывала.
Выйдя из лагеря зимой 1954 году, она поехала в Нижний Тагил – самый крупный после Свердловска город области, т.к. не имела права жить в областных центрах. Как была в зековской телогрейке вошла в кабинет директора детской музыкальной школы Марии Николаевны Машковой, мешая русские и французские слова, попросила пустить ее к роялю и оставить одну. Мужественная директриса решила пустить странную посетительницу к роялю.
Оказавшись через тринадцать лет один на один с роялем, Вера Лотар-Шевченко испугалась, что не сумеет преодолеть психологический барьер. Но воля преодолела страх. Начав играть, она уже не могла остановиться. Сначала изумленные педагоги и ученики, видевшие артритные руки пианистки, слушали за закрытыми дверями, потом приоткрыли их и наконец, не выдержав естественного любопытства, окружили рояль.
Так продолжалось несколько часов, после чего М. Н. Машкова с риском для своего административного поста взяла ее на работу в свою школу иллюстратором – она исполняла на рояле фрагменты тех сочинений, о которых в ходе учебного процесса по курсу истории музыки и музлитературе говорили педагоги – проигрывателей и магнитофонов, не говоря уже о плеерах, тогда еще не было.
Потом Лотар-Шевченко принял на работу тапёром в драматический театр будущий кинорежиссер Владимир Мотыль, который тогда был его директором. На первые относительно свободные деньги в аренду был взят кабинетный рояль и сшито концертное платье, когда еще не было и речи о публичных концертах.
Через некоторое время В. Лотар-Шевченко стала солисткой Свердловской филармонии, потом Барнаульской, где ее услышал корреспондент «Комсомольской правды» Симон Соловейчик и опубликовал в декабре 1965 года восторженную статью «Пианистка», с которой началась всесоюзная слава Веры Лотар-Шевченко.
После появления этой статьи ее пригласили выступить в Академгородке и Новосибирске и новые поклонники ее таланта с большим трудом, всеми правдами и неправдами сумели убедить председателя Президиума Сибирского отделения Академии Наук СССР академика М. А. Лаврентьева выделить ей двухкомнатную квартиру в Академгородке.
Наконец, в 1966 году Вера Лотар-Шевченко въехала в первую за период жизни в СССР собственную квартиру, в которой прожила 16 лет до самой смерти, стала солисткой Новосибирской филармонии, выступала в Москве, Ленинграде и других крупных музыкальных центрах Советского Союза. Все эти перипетии описаны в сборнике воспоминаний о Вере Лотар-Шевченко «Умри или Будь», изданной к IV Конкурсу пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко в 2012 году.
Долгое время Лотар-Шевченко считала себя в России совершенно одинокой.
В. Шевченко был осужден на 10 лет без права переписки, что почти наверняка свидетельствовало о том, что его расстреляли. Её сын умер в блокадном Ленинграде. Она считала, что погибли и оба сына В. Шевченко. Но в 1957 году нашелся старший сын ее мужа Денис. Он выжил в блокадном Ленинграде, сменил фамилию на Яровой, потом ушел на войну.
После войны решил продолжить дело отца – стал мастером-акустиком, создателем смычковых инструментов. Вера Августовна останавливалась у него, когда выступала в Ленинграде.
Неоднократно Веру Лотар-Шевченко звали вернуться во Францию, но она неизменно отказывалась. Объясняла: «Это было бы предательством по отношению к тем русским женщинам, которые поддерживали меня в самые трудные годы в сталинских лагерях». Для Веры Лотар-Шевченко, подобно библейской Руфи, родина убитого мужа стала ее родиной.
Дверь квартиры на ул. Терешковой, 4, почти всегда была полуоткрыта: студенты, учащиеся знаменитой Физматшколы Академгородка слушали ее игру, сидя на лестнице.
Дружба Веры Августовны с фымышатами не ограничивалась только ее официальными и семейными концертами. На протяжении ряда лет один из классов ФМШ брал на себя шефство над пианисткой: ребята помогали ей по хозяйству, выполняли поручения, делали покупки.
Такая связь помогала школьникам ощущать себя нужными и полезными, а Вере Августовне забыть об одиночестве. В память об этой дружбе Лотар-Шевченко завещала Новосибирской физматшколе свой концертный рояль.
Веры Лотар-Шевченко не стало 10 декабря 1982 года. Теперь в этот день в Новосибирске проходит концерт лауреатов конкурса её памяти. Похоронена Вера Лотар-Шевченко на Южном кладбище Новосибирского Академгородка.
В 1989 году режиссёр Валерий Ахадов снял российско-германский фильм «Руфь», прообразом главной героини, которую сыграла знаменитая актриса Анни Жирардо, была Вера Лотар-Шевченко.